Кнут и пряник
Оружие сибирских и уральских охотников-промысловиков в конце XIX — первой половине XX века представляло собой мешанину из капсюльных, кремнёвых, а подчас и фитильных образцов. Но, несмотря на примитивность и низкую огневую мощь, эти древние пищали исправно работали по зверю и птице и замены не требовали. Набил дичины для еды, меха на продажу, и хватит.
На тех же, кто, по местным меркам, брал у реки и леса слишком много, смотрели косо и обзывали «хычниками». Таких тайга могла прибрать ненароком за жадность.
Однако, после Октябрьской революции ситуация начала меняться.
«Мягкое золото» стало серьёзным источником валюты для Советской республики. И пусть капиталисты воротили нос от большевиков, а иностранная пресса старательно расписывала зверства ЧК, но русский мех оставался в цене.
18 ноября 1920 года Владимир Ильич Ленин подписал постановление Совета Труда и Обороны «О мерах по обеспечению оружием, огнеприпасами и снаряжением охотников по добыче пушнины».
Перед Советской властью встала проблема. Согнать вольных зверопромышленников в колхозы и заставить пахать за трудодни — задача невыполнимая. Это не крестьяне, которым с земли деваться некуда. Пригрозить расправой тоже не выйдет: охотник заартачится, уйдёт в лес на полгода, подальше от новоявленного начальства — ищи его там…
Сами же «комиссары в пыльных шлемах» хоть и горели революционным энтузиазмом, но по части добычи куниц, белок и соболей проявить себя не могли. Одно слово, городские.
Были, конечно, «эксцессы с перегибами на местах»: кое-кого из особо строптивой таёжной публики прислонили к стенке, и лесные тоже в долгу не остались. Но довольно быстро стороны пришли к банальному выводу, что худой мир лучше доброй ссоры.
Прошла пора кнутов, настало время пряников…
Что вам предложить?
Типичные промысловые винтовки Урала и Сибири того времени были весьма архаичными. Делали их в основном местные кустари. «Стволы» заводской выделки, во-первых, стоили дорого, а во-вторых, были довольно непрактичными: требовали унитарных патронов, которые дорого стоили и редко встречались. Об этом мы, кстати, уже рассказывали.
В 90-х годах XIX века в Сибири в «гражданскую» продажу поступили снятые с вооружения винтовки Бердана — мощное, дальнобойное и довольно надёжное оружие. Знаменитый Дерсу Узала — герой книг В. К. Арсеньева — очень уважал это оружие за отличную работу по крупному зверю.
Дерсу Узала с винтовкой Бердана № 2 (фото: В. К. Арсеньев)
Но промысловику калибр «4 линии» (т.е. 10,75 мм) был ни к чему. Ему же не медведя стрелять, а пушную мелочь, которую «берданка» просто разнесёт в клочья. Кроме того, охотникам предлагалось приобрести винтовку с довеском в сто патронов. Подчеркну: только 100 патронов, больше не давали. И взять их негде. И машинку для переснаряжения данного калибра (как и капсюля, и пулелейку) купить нельзя.
Стоил же такой набор довольно солидную по таёжным меркам сумму — аж 18 рублей. И зачем бы лесному человеку столь сомнительное счастье?
Вот на это «огнестрельное безрыбье» и сделала ставку Советская власть. Правда, не всё шло гладко…
Как производитель и потребитель нашли друг друга
На Императорском Тульском оружейном заводе (ИТОЗ) долгое время существовал солидный задел в виде бракованных деталей: «мосинок», полуразобранных «берданок» и кучи заготовок охотничьих ружей (с 1914-го завод производил только военную продукцию).
Занимало это безобразие много места и представляло собой пресловутый чемодан с оторвавшейся ручкой — и тащить тяжело, и бросить жалко. Собственно, таким чемоданом после Октябрьской революции стал весь ИТОЗ. Работать на большевиков тульские оружейники не желали и на выпуск боевого оружия откровенно забивали.
Уволить же высококвалифицированных мастеров было невозможно: безработных в городе хватало, а новая волна выброшенных на улицу рабочих привела бы к серьёзным гражданским волнениям. Советская власть содержала сотни высококлассных «оружейных саботажников» и выплачивала им какую-никакую зарплату.
Вождь мирового пролетариата Ульянов (Ленин) по данному поводу скорбно сообщал товарищам по партии: «В Туле массы далеко не наши».
Рабочие, инженеры и служащие Тульского императорского оружейного завода в тире. 1910
Тем не менее, директор ИТОЗа Павел Петрович Третьяков отлично понимал, что долго эта ситуация не продлится. И в 1918 году начал потихоньку готовить предприятие к переходу на выпуск гражданского ассортимента. Закупил большую партию латунных гильз 12, 16, 20 и 28 калибра, порох «Медведь», пыжи и прочие необходимые мелочи, вплоть до мебели и бухгалтерских бланков.
Павел Петрович Третьяков
Но Третьяков не торопился. Лишь в 1920 году, когда демобилизационная комиссия Центрального правления артиллерийских заводов (ЦПАЗ) забросала директора требованиями немедленного налаживания производства, он сделал свой ход. К тому времени заводчанам порядком надоело бить баклуши (всё-таки потомственные оружейники, белая кость). С некоторым скрипом на ИТОЗе создали «охотничью мастерскую»: 56 квалифицированных рабочих и мастеров плюс 30 учеников.
Для начала решили производить оружие из неликвидов, валявшихся на складе последние несколько лет.
Винтовка Мосина превращается… превращается…
Оружие требовалось прямо сейчас, а времени и средств на восстановление былого охотничьего ассортимента не было. Поэтому чем проще, тем лучше.
Оружейный мастер Пётр Николаевич Фролов внёс предложение, из-за которого вполне современная (для начала ХХ века) «мосинка» деградировала на полстолетия назад, до дульнозарядной капсюльной шомполки.
В патроннике нарезается резьба, на неё сажается втулка с отверстием, в которое, в свою очередь, ввинчивается брандтрубка. Затвор винтовки при этом остаётся неизменным. Для выстрела засыпаем в ствол порох, забиваем пыж и пулю, открываем затвор, надеваем на брандтрубку капсюль, закрываем затвор… Всё, оружие готово к выстрелу.
По скорострельности такое оружие ничуть не уступало архаичным деревенским фузеям охотников-промысловиков. Вдобавок было два огромных плюса: крайне низкая цена (зачастую оно доставалось охотникам вообще бесплатно, в обмен на обязательство вернуть долг пушниной) и «казённая выделка» — то есть, высокое качество и военная надёжность.
Это оказалось весьма кстати: таёжные охотники не жаловали блеск воронёного ствола и затвора. Широко распространился варварский обычай обдирать заводское покрытие металлических частей и смачивать их солёной водой. Оружие снаружи покрывали слоем ржавчины, которая не бликовала на солнце и не демаскировала стрелка. Впрочем, к чести тогдашних таёжных стрелков отмечу: за механизмом оружия и каналом ствола они ухаживали с истинно материнской заботой.
Кстати. Многие современные дульнозарядные капсюльные винтовки делают сейчас по той же — «фроловской» — технологии первых послереволюционных лет.
Современный капсюльный карабин Remington 700 LSS Muzzleloader Combo 
Один из вариантов ударно-спускового механизма современной капсюльной дульнозарядной винтовки
По счастью, Пётр Николаевич не зациклился на технологиях прошлого столетия. Вскоре в серию пошли однозарядки и магазинки «фроловской» конструкции под патрон бокового воспламенения, а затем мастерские добрались и до переделки армейских винтовок Мосина и Бердана в дробовики — не зря же директор Третьяков закупал охотничьи гильзы.
В 1921 году Советская власть объявила переход к новой экономической политике. Туляки увидели возможность серьёзного заработка, и ТОЗ потихоньку вернулся к производству нормального охотничьего оружия.
Однозарядное и магазинное ружьё Фролова, переделанные из трехлинейной винтовки С. И.Мосина
Первые партии «фроловок» начали поступать промысловикам, а за ними подоспели и боеприпасы quantum satis. Правда, имелся неприятный момент: охотники хотели винтовки, а им дали дробовики, пусть и малого калибра. Пришлось менять тактику добычи пушнины: стараться поражать только голову зверушки самым краем дробовой осыпи, чтобы в цель попали одна-две дробины.
Только к 1928 году в Туле наладили производство первых отечественных малокалиберных винтовок калибра 5,6 мм (.22LR) — мелкашек.
Тем не менее, на первом этапе товарищи большевики поставленную задачу осилили. Промысловиков советская власть приручила, оружие им дала и получила взамен столь желаемое «мягкое золото», которое на рынке быстро превращалось во вполне твёрдую валюту.
А что случилось на втором этапе — расскажу в следующий раз. Не пропустите!
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.