С точки зрения физики
Для начала нужно, чтобы снаряд не взорвался. Маленькая петарда бьёт по пальцам очень больно, запал от гранаты в руке отрывает кисть, а взрыв даже 20-мм снаряда авиапушки не оставит вам ни единого шанса. Но бракованные взрыватели встречаются — и достаточно часто. Люди до сих пор откапывают несработавшие боеприпасы самых разных калибров.
Энергия падающего с высоты предмета не такая большая, как кажется: падающая на излёте пуля всего лишь подарит вам небольшой синяк.
50-мм мина весит 850 граммов, её стартовая скорость при выстреле не превышает 100 м/с, а скорость падения тела в атмосфере всегда меньше начальной. Удар, конечно, выходит сильный, но не смертельный. Примерно один-два килоджоуля, что не больше дульной энергии автоматной пули. А раз скорость меньше, не возникает пульсирующей полости, из-за которой — по словам Дитерихса, выдающегося русского и советского военного хирурга — «всякая огнестрельная рана опаснее, чем кажется». В общем, что-то вроде упавшего кирпича.
Траектория полета снарядов: 1 — из пушки; 2 — из гаубицы; 3 — из миномета
Теоретически сходится. А что на практике?
Случай Пирогова
Во время осады Севастополя Пирогов извлёк из человека двухфунтовое ядро, переломавшее бёдра в верхней трети. Носильщики, увидев хирургическую добычу, сказали: «То-то он показался таким тяжелым!».
Все, кого оперировали после высокой ампутации бедра, в то время умирали.
Пирогов решил ничего не трогать. Через две недели раненый скончался от пиемии (гноекровия, разновидности сепсиса).
Сам Николай Иванович счёл этот случай редким, но не уникальным, и ссылался на сходные наблюдения других врачей своего времени.
Ядра летели медленно, на излёте могли и не пробить человека насквозь. Рана, разумеется, была тяжелейшая и — по тогдашним возможностям медицины — безнадёжная.
Великая Отечественная
Неизвестно, происходило ли ещё подобное между Крымской и Великой Отечественной войнами. Впрочем, массовые калибры начинались в те времена с 75 мм; соответственно, отсутствие раненых не удивляет.
А вот в Великую Отечественную официально зафиксировали десять подобных случаев и ещё один уникальный: из раны извлекли осколок весом в 2400 граммов. Нет, это не опечатка, почти два с половиной кило — примерно три 50-мм миномётных мины по весу.
В большинстве ситуаций ранение причинила неразорвавшаяся 50-мм мина. По одному разу отметились 81-мм мина, 20-мм, 30-мм и даже 40-мм снаряды (не берусь сказать, какой системы). Последние, видимо, на излёте.
Из десяти случаев семь — ранения конечностей. Удивительно, но два раза их даже не сопровождал перелом! Одно ранение в живот оказалось смертельным — при целой брюшной стенке в нескольких местах разорвало печень и кишечник. Хирургу, безусловно, следовало предположить более тяжёлое ранение, чем просто ушиб живота. Впрочем, с момента ранения до попадания к врачу прошло 19 часов, и за это время перитонит (воспаление брюшной полости) успел развиться.
В другом случае ранение при обстреле с самолёта пришлось в спину.
При операции никто не увидел инородное тело, и лишь через четыре с половиной месяца на рентгене врачи обнаружили и затем извлекли 20-мм снаряд.
Все задокументированные ранения, кроме одного, закончились выздоровлением.
Да, если выстрел из пушки или миномёта не убил вас на месте — это редкость и несказанное везение, «один случай на миллион». Но при почти двадцати миллионах санитарных потерь такое уже не назвать синонимом слова «невозможно».
Прямое попадание бомбы
Ещё один интереснейший случай описал Сергей Сергеевич Юдин, крупный советский хирург и учёный:
Юноша 17 лет дежурил на крыше в момент воздушной атаки. В него попала зажигательная бомба, прожгла левое надплечье и спустилась по спине между лопаткой и позвоночником. Плечевой пояс сзади почти отделился, но рёбра и межрёберные мышцы, по счастью, уцелели. От краев этой гигантской зияющей раны шли поверхностные ожоги кожи. Через несколько минут после ранения его доставили ко мне в тяжёлом шоке. При операции оказалось, что и сама лопатка прожжена по медиальному краю и её пришлось частично скусить. Так как после иссечения сожжённых мышц вдоль остистых отростков оставались лишь продольные мышцы позвоночника, было уже ни к чему пришивать оставшуюся при лопатке мускулатуру. Рану я засыпал стрептоцидом и сшил освежённые края обожжённой кожи. В нижний угол раны — стеклянный дренаж. Назначил переливание крови.
…
Местные явления отсутствовали вовсе. На седьмой день раненый начал вставать и чувствовал себя отлично.
Случай, бесспорно, уникальный. Пройди бомба парой сантиметров глубже — парень бы просто погиб на месте. А не окажись он недалеко от Института скорой помощи имени Склифосовского — долго бы не прожил. И, конечно, не будь в руках Юдина стрептоцида — даже искусство одного из лучших хирургов мира оказалось бы бессильным.
Афганистан и позже
Специфика боёв в Афганистане и Чечне: артиллерию применяли меньше, а в войсках появились подствольные гранатомёты с начальной скоростью 76 м/с и дульной энергией 800 джоулей — побольше, чем у пистолета, но меньше, чем у автомата.
В 1988 году рядового Виталия Грабовенко ранило гранатой от автоматического станкового гранатомёта (АГС) из собственной ленты — судя по всему, душманская пуля попала в гранату (ранение вторичным снарядом). Понять, насколько взрыватель встал на боевой взвод, было невозможно, и операция стала крайне опасной для всех. Хирурга консультировал сапёр.
Хирург Ю. Воробьев в костюме сапера перед операцией. Ю. Воробьев и В. Грабовенко после операции. Извлеченная граната
В другой раз в Керкинском погранотряде произошло случайное саморанение: неразряженный АГС выстрелил в упор, граната попала солдату в ногу, но на боевой взвод не встала. Операция прошла благополучно.
Был ещё один случай саморанения — на этот раз из подствольного гранатомёта. Граната застряла в кисти и… всё закончилось хорошо: операция, спокойное выздоровление.
Порой солдатам везёт, и гранаты с минами не убивают их на месте. Маленькая скорость снаряда и относительно небольшая энергия позволяют спасти бедолаг, если им вовремя оказана медицинская помощь.
Подобные случаи абсолютно реальны, но всё же не стоит забывать, что каждый из них — игра с судьбой, и вопрос жизни и смерти подвешен на очень тоненькой ниточке.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.