Режим «Тишина»
11 ноября 1942 года. Субмарина С-12 медленно ползёт в глубине финского залива на восток. Домой.
На борту строгий режим тишины: переборки задраены, переход из отсека в отсек разрешён со строгими ограничениями, только при смене вахты. Большинство приборов и механизмов выключены. Работает один электродвигатель на малый ход, а в центральном посту тихо шуршат лаг и гирокомпас.
Нельзя откачивать воду из трюмов, нельзя включать дифферентовочную помпу, нельзя создавать ни малейшего шума… противник всегда рядом. Акустик периодически докладывает о далёких шумах. Но обольщаться не стоит: враг может лежать в дрейфе прямо над головой, вслушиваясь в глубину.
Замереть должны не только механизмы, но и люди. Все, кто не стоит вахту, отдыхают лёжа. На лодке дефицит двух жизненно важных ресурсов: воздуха и электричества. Жёсткая экономия этих ресурсов — суровая необходимость.
Лишь ночью лодка всплывает на несколько часов. Чтобы проветрить помещения, зарядить батареи, пополнить запасы сжатого воздуха, осушить трюмы и постараться определить по звёздам своё местоположение, ежеминутно ожидая появления противника. Но до ночи ещё надо дожить.
Подводная лодка типа «С»
Главный враг советских подводников в Финском заливе — даже не самолёты и надводные корабли. Это мины, с которыми они живут в одной подводной среде.
Тысячи мин всех типов усеяли залив вдоль и поперёк. Проход между ними становится вопросом скорее удачи, нежели мастерства.
Командир С-12 Василий Тураев практически всё время проводит в центральном посту. Он не молод — старше большинства командиров подлодок на пять-семь лет. Сын бедняка, добившийся всего своим умом и упорством. Выпускник военно-морской академии, убеждённый подводник, он сам попросился на «большую» лодку, отказавшись от должности командира соединения.
Тураев переходит в соседний отсек. Там его со стармехом ждёт горячий чай. Да какой чай — чай давно вышел… кипяток, едва окрашенный спитой заваркой.
Внезапно лодку сотрясает оглушительный взрыв, вжимающий её в морское дно. Всё летит кувырком, освещение гаснет, двигатели встают… Сквозь пронзительную тишину слышно только как хлещет вода, поступающая в корпус корабля.
Блокадная зима
Кампанию 41 года С-12 и её командир пропустили: в июне лодка только готовилась к испытаниям. А с катастрофическим началом войны было не до боевой подготовки нового корабля. Всю зиму субмарина простояла вмерзшей в лёд Невы.
В условиях всё уменьшавшихся пайков, постоянных бомбёжек Ленинграда, тяжёлых фронтовых сводок и неуверенности — выстоит ли город? — многие не выдерживали и начинали искать забвения на дне стакана. Не стал исключением и сам Тураев.
Экипаж С-12 распадался на глазах. Всё это закончилось закономерным разносом от начальства.
За «недисциплинированность, извращение дисциплинарной практики и пьянство» Тураева понизили в звании: с капитана 3-го ранга до капитан-лейтенанта.
Весной 42-го лодка приступила к боевой подготовке. Однако в осаждённом городе единственным «полигоном», которым могли воспользоваться подводники, был глубоководный кусок Невы в районе Охтинского моста, в шутку прозванный «Охтинским морем». Там моряки отрабатывали простейшие упражнения.
Василий Андрианович Тураев у перископа в боевой рубке
В свой первый боевой поход С-12 отправилась в середине сентября 42 года c условно готовым экипажем. Ожидалось, что поход будет коротким: зима близко.
Рекордный поход
«Прелести» прорыва через проложенные немцами и финнами противолодочные рубежи Тураев и его команда ощутили сполна и сразу.
Ещё в самом начале поход мог закончиться из-за внезапной атаки финского самолёта (кстати, это был трофейный советский бомбардировщик «СБ»). Точно сбросив глубинные бомбы, он вызвал надводную команду «охотников». Однако С-12 повезло: охотники решили, что имеют дело с возвращающейся лодкой. Они начали искать субмарину в восточном направлении, пока Тураев медленно уводил её на запад.
Потом — из-за ошибки экипажа, неверно оценившего последствия бомбёжки, — вспыхнула аккумуляторная батарея.
Ещё одним «приключением» стало застревание корабля в неизвестном подводном препятствии. Вероятно, в обломках затонувшего в 1941 году советского гидрографического судна «Азимут». Пока С-12 шумно пыталась освободиться, «на огонёк» успели финские и немецкие сторожевики. Тураеву удалось задним ходом выбраться из плена и спрятать лодку в подводном каньоне. В результате большинство обрушившихся глубинных бомб разорвалось над ней.
Даже после прорыва в большую Балтику лодку продолжали преследовать неудачи, поломки и промахи.
Когда в перископ Тураева вплыла редчайшая цель — немецкий броненосец «Шлезиен» — атаковать не удалось: заклинили крышки кормовых торпедных аппаратов. Затем несколько атак сорвались из-за плохой подготовки экипажа: подводники не успевали выпускать торпеды и не могли удерживать лодку на перископной глубине.
Продолжались и технические отказы. Самым серьёзным стал выход из строя обоих компрессоров. Больше суток С-12 не могла ни погружаться, ни всплывать.
То, что корабль вообще держался на плаву, в немалой степени было заслугой прикомандированного на лодку дивизионного инженер-механика Виктора Коржа. Весь поход проводя ремонтные работы на коленке, он совершал невероятные чудеса, которые считались в принципе невозможными в полевых условиях.
Тураев, несмотря на все проблемы, упорно возвращался на позицию и просил командование продлить поход.
Удача улыбнулась ему дважды в конце октября. Торпеды С-12 повредили два крупных немецких транспорта («Мальгаш» и «Сабина Ховальд») из перехваченных конвоев. Причём по «Сабине Ховальд» Тураев попал торпедой с 14 кабельтовых (более 2500 м) — что стало самым дальним успешным выстрелом отечественных подводников в ту войну.
К сожалению, из-за малых глубин и близости портов неприятельские суда не погибли. После продолжительного ремонта немцы снова ввели их в строй.
Транспорт «Мальгаш» после попадания С-12
В обратный путь лодка пошла только восьмого ноября. К этому времени на ней заканчивалось всё, включая продукты и топливо. Моряки в прямом смысле слова затягивали пояса потуже.
Возвращение
Когда прогремел взрыв, С-12 возвращалась на базу. Подлодка задела противотральную трубку мины и едва уцелела — рвануло в 20 метрах над ней.
Экипаж, поднаторевший в аварийных ситуациях во время похода, быстро дал ход и уменьшил поступление воды. Меньше чем через час после подрыва С-12 подверглась бомбардировке финским самолётом. Бомбардировщик заметил на поверхности воды масляный след, который оставляла непрерывно откачивающая за борт воду лодка.
Со вторым взрывом сильно повезло: перекошенные люки и клапаны, из которых и поступала вода, встали от нового сотрясения на место.
Уже после похода на прочном корпусе нашли 13 прогибов от всех перенесённых взрывов, а с верхней палубы собрали два ведра мелких осколков глубинных бомб и верхнюю часть морской мины.
С-12 вернулась в Ленинград 18 ноября 1942 года, когда по корпусу идущей лодки уже скрёб битый лёд.
Её 62-суточный поход стал абсолютным рекордом длительности среди боевых походов наших субмарин в Великую Отечественную.
После него команда С-12 сразу вошла в число надёжных и проверенных экипажей.
Подводники с оптимизмом встречали 43-й год. Однако в новом году Тураева ждали опала и воды Арктики, а С-12 вместе со всем экипажем навсегда упокоилась на дне Финского залива… Но это уже совсем другая история.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.