Вертолёт — птица гордая
Создатель первого русского вертолёта, Георгий Ботезат, к 1914 году был уже мировым светилом. Конечно, его немедленно привлекли к военной службе. Профессор занимался авиационными исследованиями и самозабвенно изучал вопросы баллистики, а параллельно работал в Управлении военно-воздушным флотом (УВВФ).
Ведомство заваливали письмами изобретатели-самоучки — вроде купчихи Юлии Федотовны Григорьевой. Почтенная дама и предложила создать первый ротор‑парашют.
Сейчас это принцип работы любого вертолётного винта, а тогда — абсолютная фантастика.
Оценивать подобного рода проекты — с проблесками гениальных идей, но безумные и нереализуемые — и было обязанностью Ботезата.
Сам изобретатель в возможность постройки такой летающей штуки, как вертолёт, не верил ни на грош.
Дескать, это всё фантазии мечтательных купчих, а он скептик, учёный, и знает массу технических препятствий. Однако капля камень точит. К 1917 году профессор взялся за проектирование такого аппарата.
В 1918 году Георгий Ботезат эмигрировал в США. И увёз с собой результаты своих исследований.
Первый блин
В Штатах учёного ждал очень радушный приём: работа с местными научными светилами из Национального комитета по аэронавтике (NACA) и выполнение заказов для армии. Последняя спонсировала строительство его вертолёта, который очертаниями напоминал современные квадрокоптеры.
В декабре 1922 года первый аппарат наконец-то взлетел. Он был исключительным для своего времени. Взлётный вес составлял две тонны, а полезный груз — 450 кг. Сам Эдисон поздравил изобретателя.
По свидетельству американцев, когда Ботезат в США начал работать над созданием вертолёта, у него уже имелся готовый проект. Но насколько он был похож на оригинальный — 1917 года — никто не знает.
Несмотря на грандиозный успех, военные решили, что армии пока такие машины не нужны, и свернули разработки. По-настоящему к созданию вертолётов вернутся только через десять лет, в 1930-х годах. И новые будут очень сильно отличаться от своих предшественников.
Ботезат так и остался в истории человеком, который построил первый тяжёлый вертолёт-квадрокоптер. Увы, при всех достоинствах изобретения, это был первый блин и скептицизм русского профессора полностью оправдался. Аппарат оказался слабо управляемым, пилот в любую минуту рисковал угробить двухтонного монстра. Итог не порадовал заказчика.
Не Ботезат сделал вертолёт массовой машиной, это заслуга других изобретателей.
Жуковский — человек, город и аэродинамическая труба
Когда разразилась Первая мировая война, академик Жуковский уже был учёным мировой величины. Причём его достижения не исчерпывались многотомными трудами по физическим и математическим дисциплинам. Плох тот академик, у которого нет своей школы и учеников. У Жуковского их было хоть отбавляй.
В 1908 году отец мировой аэродинамики создал воздухоплавательный кружок при Московском высшем техническом училище. А потом при нём же в 1909 году основал аэродинамическую лабораторию.
Это были решения, которые во многом определили судьбу и российской, и мировой авиации.
Из кружка и его киевского филиала вышло громадное число будущих авиаконструкторов: от Сикорского до Туполева, от Юрьева до Стечкина. Лаборатория тоже не канула в вечность — с приходом советской власти она стала основой для создания ЦАГИ.
Жуковский с лётчиками и членами воздухоплавательного кружка
Жуковский поступил хитро. Оргструктуры он создал после того, как проделал всю необходимую теоретическую работу по созданию летательного аппарата и его частей. За несколько лет он разработал теорию воздушного винта. Определил, что влияет на подъёмную силу крыла самолёта. Рассчитал основные профили крыльев и лопастей. После этого можно было массово набирать неофитов и начинать создавать самолёт. Или вертолёт.
Стартап в гараже
Будущий зять Жуковского, Борис Юрьев, стал легендой уже в молодые годы. А всё из-за одного простого, но жутко полезного для конструкторов винтокрылых машин изобретения — автомата перекоса.
Самой большой проблемой, с которой сталкивались все проектировщики вертолётов, была невозможность управлять положением лопастей воздушного винта.
Это приводило к тому, что движение машины в воздухе (если бы удалось заставить этот пепелац взлететь) не поддавалось цензурному описанию. А находиться внутри было ещё жутче.
Пилоту предстояло заранее запастись рвотным пакетом и очень-очень стальными нервами.
К счастью для всех авиаконструкторов, Юрьев создал современный тип автомата перекоса. Теперь лётчик мог управлять винтом: отклонять его в сторону или менять угол наклона лопастей. Вертолёт на глазах становился перспективным и реализуемым проектом. А не безумным порождением сумрачного русского гения.
Юрьев на этом не успокоился. Вплоть до начала Первой мировой конструктор экспериментировал со схемами компоновки машины. Именно он создал классическую поперечную одновинтовую схему. Пока его современники работали над количеством винтов и их установкой, он с помощью Жуковского просто взял и рассчитал наиболее оптимальный вариант.
Что характерно, двигателя соответствующей мощности тогда ещё не существовало, но Юрьева это не особо расстраивало. В отличие от многих, инженер был абсолютно уверен: именно такой вариант машины полетит.
Одновинтовая схема Юрьева
И он этого дождался! При советской власти.
Соперники по обе стороны океана
В США массовое производство винтокрылых машин стало возможным благодаря ещё одному эмигранту из России — Игорю Сикорскому.
Удивительно, но его путь в авиации начался с неудачных конструкций вертолётов. Ими Сикорский упорно занимался вплоть до 1911 года. Но все попытки взлететь на этих машинах заканчивались громким фиаско. Оно и понятно: без автомата перекоса это был дохлый номер. И Сикорский переключился на самолёты.
Проект неудачного вертолета Сикорского
Тут ему сопутствовал бурный успех. К 1917 году авиаконструктор уже мог бы почивать на лаврах как создатель одного из самых успешных тяжёлых бомбардировщиков Первой мировой — «Ильи Муромца». Его по праву считали одним из лучших инженеров страны.
В 1918 году учёный эмигрировал во Францию, где предложил армии помощь в строительстве самолётов своей конструкции. Затею подкосила Ноябрьская революция в Германии: страна, вслед за Советской Россией, вышла из войны, и у французской армии отпала острая необходимость в новейшем вооружении. Оказавшись не у дел, Сикорский в 1918 году покинул Европу и обосновался в США.
Вновь он взялся за проектирование вертолётов только в 1939 году. И решил больше не изобретать велосипедов.
Конструктор использовал прекрасно известный ему ещё по России одновинтовой аппарат с автоматом перекоса — схему Бориса Юрьева.
Мир тесен
Юрьев тоже был весьма наслышан о Сикорском. Более того, в годы Первой мировой он служил в бомбардировочной авиации — летал бомбить тевтонов на «Илье Муромце» (том самом бомбардировщике, который создал Сикорский). Попал в плен, вернулся из которого в 1918 году.
Юрьев мог по примеру Сикорского навострить лыжи из страны. Но не стал.
Наоборот, как и абсолютное большинство учеников Жуковского, Юрьев остался в России и прекрасно сработался с новой властью.
В первое советское десятилетие конструктор создавал в стране инфраструктуру авиационных исследований. А в 1930 году в воздух поднялся первый советский вертолёт — ЦАГИ 1-ЭА. Он был создан при активном участии Юрьева по одновинтовой схеме, предложенной им ещё в 1910-х годах.
ЦАГИ 1-ЭА
В 1930-е годы вертолёт перестал считаться экзотическим пасынком привычной всем авиации. В развитых странах один за другим возникали конструкторские бюро, газеты пестрели сообщениями о полётах экспериментальных аппаратов. Приближавшаяся Вторая мировая подстёгивала разработки.
В начале января 1942 года в США свой первый полёт совершил Sikorsky R-4 — первый серийный американский вертолёт.
Советские разработки позволяли создать аналогичный аппарат тогда же или даже раньше. Но перед войной ресурсы бросили на более «убойные» машины — самолёты. Потом помешала разруха. Осенью 1948 года в воздух поднялся Ми-1 — первый советский серийный вертолёт.
(Фото: Konstantin Vouj)
Обе машины собрали по юрьевской одновинтовой схеме, на обеих установили автоматы перекоса, без которых и сейчас не обходится ни один вертолёт.
Так человечество резко продвинулось вперёд благодаря «русской» вертолётной школе. Вот только пряники конструкторам достались разные. Кому-то фирма, кому-то воплощение в железе того, о чём мечтал с детства. А в честь Жуковского город назвали.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.