Belle Epoque
За предшествовавшие Первой мировой войне сто лет мир изменился как никогда.
Наука и техника совершили настоящий прорыв. Железная дорога или телеграф из дорогих и непонятных новинок стали неотъемлемой частью повседневной жизни. Товары, люди, капиталы и информация перемещались по миру c невиданной доселе скоростью. Общество ещё не знало паспортного-визового безумия — миллионы жили вообще без всяких документов, — а земной шар можно было обогнуть с листком бумаги без фотографии.
Казалось, что нет ничего невозможного, и книги Жюля Верна станут реальностью уже совсем скоро. «Разум» — как его понимали философы эпохи — вот-вот окончательно победит, и человечество войдёт в свой «золотой век».
Конечно, не всё было так оптимистично.
Уровень социального расслоения и эксплуатации по сегодняшним меркам был запредельным. В экономике полыхали тарифные войны и гулко раскатывались залпы протекционизма. Экономические кризисы захлёстывали страны и континенты.
По городам и весям бродили революционеры и террористы, а взрывы и политические убийства случались даже чаще, чем сегодня. Заговоры, перевороты и мятежи поджидали за каждым углом, и неясное чувство тревоги витало в воздухе.
Но большинство верило: набранный темп развития не остановить, а впереди человечество ждут лишь новые вершины.
К сбору урожая!
Европа уже давно не знала больших войн. Таких, на которые уходило целое поколение и с которых солдаты не возвращались тысячами. Конфликты либо шли где-то далеко — в колониях на другом конце света, — либо проходили быстро, как стихийное бедствие.
Война обретала романтический ореол в глазах населения. Мало кто уже помнил, как пахнут сожжённые селения или поля, на которых лежат тысячи неубранных трупов. На улицах давно не сидели с протянутой рукой искалеченные ветераны некогда славных военных кампаний.
Большая война не пугала. Каждый считал своё дело правым, а свою армию сильнейшей. «Враг, несомненно, будет разбит, а наши славные воины быстро вернутся домой, где будут подсчитывать барыши от сокрушения экономики поверженного противника», — так считало большинство.
На дворе стояла эпоха романтического национализма.
Были и те, кто считал, что большая война в принципе невозможна, ибо погубит всех участников без исключения. Слишком взаимосвязаны экономики держав и слишком очевиден для них вред от войны. Враждующие стороны быстро обанкротятся и впадут в хаос.
Но в результате плохо просчитанных рисков, национальных и государственных фобий, личных обид и общественных течений главные европейские страны всё-таки бросились друг на друга.
Во Фландрии ряды цветов/Алеют маки меж крестов
Реальная война опровергла все худшие прогнозы и одновременно подтвердила их.
Экономики получили нокаут, но не рухнули. Армии оказались способны убивать друг друга с потрясающей скоростью, но кровопролитие из-за этого, вопреки прогнозам гуманистов, не закончилось. Государственные мобилизационная и пропагандистская машины оказались куда сильнее, чем кто-либо мог представить.
Чудеса промышленной эпохи обернулись против своих создателей. Могучие индустрии оказались способны выдавать на-гора тысячи орудий и миллионы снарядов. Хуже того — оказалось, что никакая храбрость солдат и гениальность полководцев не стоят и гроша против материально превосходящего противника, способного в считанные минуты уничтожить тысячи человек.
Страны с передовым научно-техническим потенциалом на горе своим отстающим врагам выкатывали целые новые рода войск.
Авиация стала незаменимой, танки — грозой пехоты, радиоразведка и артиллерийская инструментальная разведка превратились в решающие козыри в умелых руках. Даже боевые отравляющие газы при всей противоречивости результатов их применения стали оружием развитых стран.
Романтике на новой войне места не нашлось. А для проявления героизма теперь требовались особые условия. Например, чтобы солдат получил возможность заслужить медаль, его артиллерия должна была сначала задавить батареи противника. И только после этого боец мог закидывать гранатами вражеские доты.
Новая война оказалась способна проглотить не подавившись восторженных юнцов, так спешивших на «главное приключение поколения». И сломать всех остальных, кому пришла повестка.
Дивный новый мир
Первая мировая не только похоронила четыре некогда великие империи (Российскую, Германскую, Австро-Венгерскую и Османскую), но и породила множество новых государств. Которые часто были вынуждены на ходу придумывать себе традиции и обоснования для существования.
Мир в целом (и Европа в особенности) стал куда более диктаторским и националистическим. Война показала возможности пропаганды и принудительных экономических мобилизаций, борьбы с неугодными и политически нелояльными — и теперь всем этим стали с радостью пользоваться.
Многие барьеры в головах рухнули. То, что раньше считалось неприемлемым, теперь стало допустимым «во имя великой цели».
Новые границы государств, спешно проведённые с единственной целью, — быстрее закрыть вопрос — стали предметом многочисленных национальных и этнических конфликтов. Некоторые продолжают тлеть (особенно на Ближнем Востоке) и по сей день.
Война сменила и общественные настроения. Борьба за права женщин и новые профсоюзные движения, окончательный закат земельных аристократий, взлёт уже куда более жёстких националистов — всё это последствия мировой бойни.
Для стран Западной Европы Первая мировая стала катастрофой. Неисчислимые материальные и человеческие ресурсы оказались растрачены, чтобы создать мир, который оказался куда хуже довоенного. Целое поколение оказалось покалеченным войной. Именно поэтому памятные даты, посвящённые Первой мировой, отмечаются во Франции и Великобритании порой даже шире, чем те, что посвящены Второй мировой.
Великая война и спустя сто лет может служить примером. Примером того, как целые государства могут с энтузиазмом прыгнуть в пропасть, искренне считая, что шагают в светлое «завтра» во имя правого дела.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.