События вокруг Варшавы в конце войны — вечная тема бурных дискуссий. Ведь советские войска под командованием маршала Рокоссовского, уроженца польской столицы, вышли к ней ещё летом 1944 года. Это стало толчком для самого грандиозного городского восстания Второй мировой. Казалось, через считанные дни повстанцы при поддержке РККА и Армии Людовой очистят улицы Варшавы от нацистов.
Но удара через Вислу не последовало.
Эсэсовцы сожгли и разрушили город, убили около двухсот тысяч варшавян, сотворили бесчисленные зверства. К октябрю пламя восстания погасло под реками крови. Лишь зимой, когда всё давно закончилось, РККА и Армия Людова наконец пришли в движение и двинулись на запад.
После трёх дней боёв немцы с арьергардными боями начали покидать руины Варшавы, чтобы не оказаться в котле. В 10 часов утра 17 января бойцы Армии Людовой подняли над разрушенным зданием вокзала бело-красный флаг.
Две сорванные башни
Теперь между собой сталкиваются два несовместимых и непримиримых дискурса.
В одном героические повстанцы поднялись за свободу своей страны от нацистской оккупации и советского диктата. Тиран Сталин при попустительстве Запада цинично позволил нацистам разгромить восстание, издевательски остановив свою военную машину на другом берегу реки. И лишь когда немцы покончили с восстанием и самыми отважными польскими патриотами, а затем оголили фронт, перебросив элитные части для наступления в Арденнах, — Советы пришли в разрушенную Варшаву. Не для того чтобы освободить, а чтобы навязать польскому народу триста лет не нужный ему тоталитарный социализм и ещё более отвратительный диктат Москвы. Так что и правильно польские власти сносят памятники погибшим на польской земле красноармейцам, варвары-оккупанты должны платить и каяться!
В другом польские повстанцы стали жертвами национального гонора, русофобии и антикоммунизма — достойными коллективной премии Дарвина. Пошли на коллективное самоубийство, «назло московитам отморозив уши», — причём без толку. Товарищ Сталин в своей безграничной мудрости и гуманности, может, и помог бы бедолагам — но советские войска были критически истощены долгим рывком на запад. И попытка форсировать Вислу неизбежно привела бы к военной катастрофе. Всё, что могла сделать РККА, она и так сделала — от артподдержки до попыток прорыва Армии Людовой. Ну а в целом — и хорошо, что немцы сделали грязную работу с этими гадкими русофобами. А то нас тут и так небольшим недоразумением в Катыни достали, знаете ли!
Истина же представляется лежащей даже не посредине, а и там, и там, но не во всём и не всегда. Она, знаете ли, дама не слишком строгих правил и весьма вздорного нрава. Это никому не нравится, но ей мнение остальных глубоко и искренне фиолетово.
Правда польская
Кто же прав? А правы все. С точки зрения своих интересов, взглядов, пристрастий, исторических травм и фобий.
Поляки? Правы!
Они больше чем на сто лет потеряли свою государственность, оказавшись в основном в руках страстно обожаемых и уважаемых русских соседей и их империи. Государственность не тихой маленькой страны — великой и могучей державы от моря до моря, чьи стальные хоругви входили в Москву, втаптывали в пыль прославленную шведскую пехоту, спасали осаждённую Вену от всей мощи Османской Порты. А потом так и не смогли провести модернизацию, угнаться за прогрессом — и их страну всем соседям оказалось проще разделить.
Они поднимались на восстания, терпели поражения от легионов Третьего Рима, но упорно дрались за свою национальную мечту. Раз за разом. Полякам не привыкать к безнадёжным восстаниям — этот архетип намертво врос в национальный менталитет. Русским читателям можно провести небольшой психологический эксперимент. Представить, что в конце XVIII века как раз Польша присоединила к себе бо́льшую часть России.
С польскими гарнизонами и чиновниками в Петербурге и Москве. С запретом на обучение на русском языке. С переводом русского языка на польскую латиницу. С демонстративно огромным костёлом в центре Санкт-Петербурга. С отчаянными восстаниями русских патриотов — и их методичным разгромом польскими войсками в полях под Костромой и Рязанью. С врезавшейся в национальное сознание памятью о жестокой резне жителей Китай-Города при очередном взятии восставшей Москвы.
Что-то подсказывает, что это не слишком способствовало бы любви русского народа к братьям-славянам с берегов Вислы.
Потом была Первая мировая — когда в пламени всемирной мясорубки и крушения империй Польша получила свой исторический шанс возродиться. Отчаянный, наглый и неизбежный для поколений, выросших на историях о границе 1772 года, рывок к Днепру — и жуткий для каждого поляка откат до предместий Варшавы под методичными ударами Красной армии. Два десятилетия мрачного «холодного межвоенья» — и новый раздел новой Речи Посполитой, теперь уже немцами и Советами.
Они не могли не восстать и не попытаться возродить непросоветскую Польшу. Физически. Даже не имея ни малейших шансов на успех. Просто из чувства национальной гордости и собственного достоинства. Пусть даже кто-то и предпочитает называть его дурным гонором. Не восстать для них было хуже смерти.
А есть ещё и сухая политическая логика. Точный, долгосрочный стратегический расчёт. Массовым, яростным, безнадёжным восстанием мятежники со всей определённостью обозначили своё мнение по поводу будущего послевоенной Польши. Кто знает, сдвинулись ли бы польские границы так далеко на запад в «компенсацию» за Кресы Всходные, если бы не горящая на глазах у всего мира Варшава? Кто знает, стала бы социалистическая Польша «самым весёлым бараком соцлагеря», если бы в Москве не помнили о восстании и не учитывали вероятность чего-то подобного, если гайки гонористому вассалу будут закручены слишком туго? Кто знает, получила ли бы Польша после падения железного занавеса такую серьёзную поддержку Запада во всех отношениях, если бы не память о масштабе нелюбви поляков к восточному соседу и всему коммунистическому — что делало и делает её идеальным бастионом против амбиций России в Восточной Европе?
Правда русская и советская
Советы, русские? Тоже правы!
Историческая память русских слишком хорошо помнит удар польского стилета в годы Смуты — проливший реки крови. Он поставил русскую государственность на грань гибели больше, чем Наполеон, Гитлер и даже Батый.
Затем была вечно мятежная Польша в составе империи. Отказывающаяся благодарить за самые невероятные с точки зрения основной части России блага, свободы и привилегии. То и дело норовящая восстать, устроить резню русских солдат, офицеров и просто гражданских — от тупой, нерассуждающей ненависти и презрения ко всему русскому. Жаждущая забрать и снова поработить древние русские земли по самый Смоленск.
Поляк — это опасный диссидент, санкюлот, карбонарий, подрывной элемент. Ему нельзя доверять, он точно только и думает, как бы навредить России в безумном стремлении вернуть свою ненаглядную Великую Польшу в границы 1772 года.
Все эти страхи подтвердились в годы Гражданской войны — когда едва появившаяся польская армия мигом устроила натиск на Восток, взяла Киев и Минск. И, по польскому обыкновению, коварно разгромила Тухачевского под Варшавой — уморив десятки тысяч пленных, захватив украинские и белорусские земли, учинив там свирепую полонизацию всего и вся.
Только польский гонор не позволил Польше договориться с Гитлером о совместном походе на СССР. Но и армия Андерса категорически не хотела воевать на стороне Москвы, чинила всяческие безобразия и старательно демонстрировала презрение ко всему советскому — пока её не отправили с глаз долой англичанам.
А когда советские войска ступили на территорию бывшей Польши — очень скоро обнаружилось, что польские партизаны из Армии Крайовой слышать не желали о новых границах и всяческих просоветских правительствах. Да и простые поляки не слишком горели симпатиями к красноармейцам. А тут ещё и правительство в изгнании то о Катыни вопрос поднимает, то что-то там о границах ноет, то мятежи коварно учиняет с явно антисоветскими целями.
И теперь что, помогать в восстании вот этим?
Которые спят и видят СССР и лично товарища Сталина в гробу? Которые и восстание-то подняли, исключительно чтобы показать Советскому Союзу и победоносной Красной армии фигу, возродить довоенную враждебную Польшу в союзе с США и Британией? Чтобы после Победы войска западной коалиции оказались на тех же самых границах, что и немецкие в 1941-м?
Это недопустимо. Любой ценой. Двадцать второе июня повториться не должно. СССР понёс слишком большие потери. Он больше не станет воевать на своей территории. Нужен буфер.
Граница социализма должна пролегать гораздо западнее. Лучше всего, конечно, по Рейну. Но и по Эльбе сойдёт. По Одеру — уже слишком близко.
И поэтому эмоциями можно и нужно пренебречь — особенно если речь идёт об исконном враге. Тем более, что при всём желании вышедшие к Висле советские войска не смогут двинуться дальше. Слишком долгое наступление, слишком уставший личный состав, слишком большой раздрай, сопутствующий долгим маршам, и проблемы со снабжением и матчастью. Поменяйся здесь Советы с поляками местами — решение было бы абсолютно тем же. Даже если бы вместо тирана Сталина решения принимал бы какой-нибудь вроде-бы-как-демократичный Рузвельт.
Сухая, строгая логика с учётом всех факторов.
А к ней в довесок всё те же самые исторические обиды, травмы и фобии, что и у поляков к русским.
Евгений Башин-РазумовскийЭксперт по историческим вопросам
На самом деле наступление советских войск замедлилось в первую очередь по чисто военным причинам, не политическим. Это признают и западные историки — похоже, все, кроме поляков. Советские войска были истощены долгим наступлением. Растянутые вследствие быстрого продвижения коммуникации не позволяли наладить снабжение и подвести подкрепления. Немцы же перебросили с запада и северо-востока свежие силы и непрерывно наносили контрудары. Красная армия смогла выйти к Варшаве лишь к середине сентября, понеся тяжёлые потери, — к этому времени восстание было уже практически подавлено. Кроме того, советская сторона отнюдь не бросила повстанцев на произвол судьбы — им сбрасывались с самолётов оружие, боеприпасы, медикаменты и продовольствие. Когда Варшава оказалась в радиусе действия советской артиллерии, восстание начали поддерживать огнём. Так что не всё так просто и однозначно.
Потому польское знамя и оказалось поднято над Варшавой только полгода спустя. Ни одна, ни другая сторона не могли повести себя иначе. Ни из соображений логики и стратегии, ни из соображений исторической памяти и национальных эмоций. Так уж сложилось, что два великих славянских народа исторически оказались конкурентами за пространство Восточной Европы. Верх брали то одни, то другие. Причём нередко самым обидным, «нечестным», «коварным» образом, с использование разных крайне негуманных приёмов. Это не способствует росту симпатий.
Что же делать?
Примирение начинается не с бурных деклараций, не с речей политиков, не с громких покаяний. Оно начинается только с понимания. У всех действий и чувств есть свои причины и своя логика. Чтобы их понять — нужно суметь взглянуть на них глазами Другого. Даже если этот Другой кажется коварным и растленным варваром, исконным врагом и живой угрозой, трусливым агрессором и надменной сволочью. Умение так посмотреть на события очень хорошо прочищает мозги от разных глупостей.
Вот только для понимания, и тем более хотя бы попытки примирения, процесс может быть только взаимным. А то ведь каждый хочет сохранить все свои привычные тараканы и стереотипы, это другие пусть прозревают и смотрят на мир нашими — истинно и единственно правильными! — глазами.
А вот если бы русские вдруг поняли степень своей вечной вины перед Польшей и зашлись в пароксизме самобичевания в жанре «платить, каяться и снова платить?»
А вот если бы поляки вдруг поняли вредность и пагубность русофобии, хором покаялись бы в подрывной деятельности, добровольно и с песней стали бы Вислинским федеральным округом?
Вот только так не бывает.
Глаза открыть и понять друг друга придётся всем. Иначе наш многострадальный регион так и будет смотреть друг на друга через прорези прицелов. Ну а сегодня стоит просто и честно почтить память всех, кто погиб за свободу Варшавы от нацистов — и польских повстанцев, и советских солдат.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.