Сила в единстве
Отправляться на Первую мировую по приказу империи Южно-Африканскому союзу не очень-то хотелось. Особенно с учётом совсем недавней англо-бурской войны. Не хотелось настолько, что это стало одной из причин восстания среди буров. И если в немецкой юго-западной Африке (современная Намибия) южноафриканское правительство воевать ещё было согласно, то вот отправлять собственные части в Европу — нет.
Тем не менее, среди южноафриканских добровольцев удалось собрать одну пехотную бригаду, которая формально являлась частью британской армии.
Начиная с 1916-го года это формирование прошло через все главные сражения на Западном фронте. Но особенно славными и тяжёлыми были бои за Дельвильский лес во время наступления на Сомме. Африканцам удалось захватить лес и удерживать его несколько дней под градом немецких снарядов и валом контратак. Окружённые с трёх сторон, африканские солдаты цеплялись за каждый метр французской земли. Потери достигли 80%, но часть леса всё равно осталась в их руках.
Южноафриканские войска в бою за Дельвильский лес
Все войны когда-нибудь заканчиваются — даже такие страшные, как Первая мировая. Но некоторым южноафриканцам хотелось продолжения.
Интервенция
Начавшаяся в марте 1918-го года британская интервенция в Россию не пользовалась большой популярностью ни среди правительственных кругов, ни среди тех, кто непосредственно находился в кровавом хаосе Гражданской войны. Цели интервенции были самыми неясными, русские союзники — крайне ненадёжными и непонятными для британских военных. Все понимали: никакого британского похода на Москву против большевиков не будет, а кампания и так слишком дорого обходится тощему британскому бюджету. Разве что оружие и боеприпасы, передаваемые белым, уже почти ничего не стоят. После окончания Великой войны их остались многие — и теперь уже мало кому нужные — груды.
После подписания перемирия с Германией ситуация с личным составом ещё больше обострилась. Большинство солдат и офицеров желало снять мундиры и вернуться домой, а вовсе не прозябать, рискуя к тому же жизнью, в чужой стране во имя неизвестно чего. Тем не менее, желающие всё ещё находились. Удивительно крупным процентом среди них оказались именно южноафриканцы.
Причины, по которым они записывались для службы в России, были самые разные. Кто-то просто не навоевался — как сержант Малкольм Маккоркиндейл, который уже был готов уплыть домой из Саутгемптона, но увидел в доках объявление о наборе для экспедиции в Россию. Он решил, что, несмотря на пять ранений и три отравления боевыми газами, хочет «ещё одной драки». Капитан Боустед записался потому, что надеялся продлить чувство локтя и фронтового товарищества, столь ценимые ветеранами.
Были и те, кто хотел новой войны по самым приземлённым причинам. Многих долгая война выдернула на самой заре взрослой жизни. Армия обеспечивала кров, еду, одежду и жалованье. Окончание войны означало увольнение и возвращение в ушедший вперёд и ставший чужим гражданский мир — без профессии, сбережений и средств к существованию. Как писал домой из России капитан Беверли, «я вызвался и собираюсь оставаться здесь в Сибири как можно дольше». Что неудивительно, ибо даже его звание капитана было временным.
Попадались и романтики-антикоммунисты. Среди них был подполковник Кларк, считавший: «мы помогаем русским спасать Россию для них самих».
Среди более чем трёх десятков южноафриканских добровольцев было и двое кавалеров Креста Виктории — высшей британской награды за храбрость.
Кавалеры Креста Виктории — майор Освальд Рид из Йоханнесбурга и подполковник Джон Шервуд-Келли из южноафриканской провинции Восточный мыс
В России
Большинство южноафриканцев оказались среди британских войск в районе Архангельска. Они принимали участие в британском наступлении вдоль Северной Двины и многочисленных боях с красными.
Капитан Томас Макфи получил Крест за Выдающиеся Заслуги за то, что 2-го июня 1919 года организовывал оборону артиллерийских позиций от наступающей пехоты противника.
Подполковник Ван Дер Спюй — один из пионеров авиации и первых лётчиков в Африке — возглавлял отдельную эскадрилью, в которой кроме него служили ещё трое южноафриканцев, двое австралийцев и двое канадцев. Удача покинула подполковника, летавшего с самого начала войны почти на всех фронтах (включая Намибию, Египет и Западный фронт), именно в России. Во время одного из вылетов двигатель его «Сопвич Кэмела» встал, и офицер попал в плен, из которого вернулся только в 1920-м году.
Ван Дер Спюй в 1916 году
Те, кто попал на Юг к Деникину и в Сибирь к Колчаку, в основном выполняли функции инструкторов и технических специалистов. И эта служба оставляла у них самые разнообразные впечатления.
Все они отмечали, что русские — великолепные солдаты. Но большинство белых частей ненадёжны и склонны к бегству и дезертирству. Офицеры плохо подготовлены и игнорируют самые элементарные военные истины, а во многих частях в штабах втрое больше офицеров, чем на передовой. Несмотря на помощь союзников, снабжение ужасно, а тыловое воровство повсеместно. Уже упоминавшийся капитан Боустед, бывший советником при одном из белых отрядов под Архангельском, писал, что его отряд не мог действовать потому, что зимой, на севере, у половины солдат не было никакой обуви и зимнего обмундирования.
Чужая война
Большинство южноафриканцев уехали из России летом и осенью 1919-го при эвакуации английских войск с Севера. Хотя с Деникиным несколько человек оставались почти до самого конца.
Дюжина африканцев была награждена различными белыми правительствами русскими орденами (святой Анны, Станислава, Владимира и даже Георгиевскими крестами), но их после окончания войны никто не носил.
Участие южноафриканцев в Гражданской войне в России не было никак отмечено и довольно скоро утонуло в реке истории. Разве что немногие из них оставили редкие воспоминания и записки о холодной и непонятной стране, где странные и озлобленные люди убивали друг друга во имя своих размытых целей.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.