Муравьёв начинает игру
Восемнадцатого мая 1854 года сибирский губернатор Николай Николаевич Муравьёв-Амурский узнал, что Англия и Франция объявили войну России. Губернатор понял, что на данный момент у него развязаны руки.
Уже с 1848 года Муравьёв уговаривал Петербург присоединить к Российской империи Приамурье, несмотря на противодействие китайцев, которым, согласно ещё Нерчинскому мирному договору, принадлежали оба берега Амура от его слияния с рекой Шилка. Однако Николай I и Нессельроде отказывали губернатору в этом стремлении. Проблем было несколько.
Во-первых, не хотели портить отношения с Китаем, поскольку с ним шла довольно прибыльная торговля. Во-вторых, считалось, что устье Амура ведёт в никуда и заканчивается мелководным заливчиком у Сахалина, который считался тогда полуостровом. В 1850-м произошло знаковое событие: экспедиция Невельского доказала, что Сахалин — остров, и что устье Амура вполне пригодно для мореплавания. Это в корне изменило ситуацию — теперь появилась возможность связать Камчатку и Аляску с русскими владениями в Забайкалье и получить нормальный водный путь из Иркутска в Петропавловск-Камчатский и Новоархангельск.
Именно поэтому 31 мая 1854 года Муравьёв, наплевав на мнение Петербурга, занятого войной, во главе флотилии, состоявшей из парохода «Аргунь», шести лодок, четырёх вельботов, 18 баркасов, 13 барж, шести плашкоутов и 29 плотов, двинулся вниз по реке Шилке и далее по Амуру. Четвёртого июня он достиг Николаевского Поста у слияния рек Сунигири и Амур. Здесь был сделан склад, а основную часть солдат и пушек выгрузили на озере Кизи, в 8,5 километрах от Татарского пролива и залива Де-Кастри. Сюда же губернатор приказал подойти и трём русским фрегатам, находившимся в Тихом океане, — «Авроре», «Диане» и «Палладе».
«Не хотелось бы захватывать лишнего…»
Китайцы, которые после первой Опиумной войны были в большом упадке (кроме того, Поднебесную сотрясало восстание тайпинов), не могли противодействовать русским. Китайцы взывали к моральной стороне вопроса, на что Муравьёв придумал универсальную отговорку — он берёт эти земли под свою защиту, поскольку иначе их захватят англичане.
Китайцы, может, и хотели бы оспорить это, но сил реально противодействовать русским у них не было.
В результате, буквально «отжав» себе берег Амура, Муравьёв вступил в переговоры с Поднебесной для легитимизации этого захвата, что и произошло 28 мая 1858 года в Айгуне. Однако уже на следующий день губернатор нарушил Айгунский договор, начав движение к морю по Уссури. В 1858–1859 годах он стянул в состав военно-научной экспедиции следующие силы: пароходо-корвет «Америка», транспорт «Японец», корветы «Воевода», «Боярин», «Новик», клиперы «Стрелок» и «Пластун».
«Айгунский договор»
Осмотрев Порт Мэй (будущую бухту Золотой Рог), он отписал в Петербург: «Бухту Посьета мы отмежёвываем себе и границу проводим до устьев реки Тюмень-Ула, которая составляет границу Кореи с Китаем. Не хотелось бы захватывать лишнего, но оказывается, необходимо: в бухте Посьета есть такая прекрасная гавань, что англичане непременно бы её захватили при первом разрыве с Китаем».
Таким образом, Россия получила устье Амура и бухту Золотой Рог, где могла строить для себя новые тихоокеанские порты. Однако была проблема — и Николаевск-на-Амуре, и Владивосток были замерзающими акваториями. В том же 1858-м году у русского командования появилась мысль захватить остров Цусима, дабы там построить незамерзающий порт для торговли с Японией, Китаем и Кореей.
В Тихий океан отправили эскадру капитана I ранга Лихачёва (корвет «Посадник», клиперы «Наездник» и «Джигит», к которым присоединились клипер «Разбойник» и транспорт «Японец»). Он предложил императору Александру II «создание незамерзающей военно-морской базы на острове, чтобы обеспечить русским судам прямой путь в Китай и южные гавани Японии и другие тихоокеанские страны через Корейский пролив».
Лихачёв доказывал: «Этот уголок может принести нам неисчислимые выгоды. В будущем важность этого пункта для нас, конечно, обуславливается составом и назначением наших эскадр в здешних морях и другими обстоятельствами…». Предполагалось «для упрочнения нашего положения на Цусиме создать редут на вершине острова для прикрытия высадки нашего десанта, силы которого должны быть доставлены сюда из наших дальневосточных владений».
«Оставить со стыдом»
Третьего февраля 1861 года с корвета «Посадник» на Цусиме началась высадка русского десанта под командованием капитан-лейтенанта Брилёва. Однако местные крестьяне встретили русских с пиками и саблями; произошло столкновение, в результате которого погиб крестьянин Ясугоро, а ещё двух японцев взяли в плен.
Далее в дело вмешался глава княжества Цусима Мунэ Есиери, который пригрозил Брилёву, что пожалуется на действия русских сёгуну. В мае 1861 года на Цусиму прибыл представитель сёгуна Огури Тодамаса, который вежливо, но жёстко попросил русских убираться прочь. Брилёв заявил, что без приказа начальства он этого сделать не может.
Огури Тодамаса
В России начали готовить воинский контингент для высадки на Цусиме, но в то же время продолжали переговоры с японцами в Эдо. Русские отказались ликвидировать корабельную стоянку на Цусиме, и тогда японцы обратились к Англии.
В Лондоне с радостью откликнулись на просьбу сёгуната, и к Цусиме отправились три корабля Роял Неви под командованием вице-адмирала Хоупа. Англичане потребовали от русских ликвидировать военно-морскую базу — в противном случае, намекал Хоуп, это приведёт к осложнениям в русско-британских отношениях.
Седьмого сентября 1861 года «русские моряки со стыдом вынуждены были оставить остров». Вдогонку уходящим русским кораблям японцы отправили дипломатические ноты протеста по поводу действий русских на острове Цусима. В указанном документе говорилось о «недопустимости подобных действий, поскольку они не согласуются с режимом открытых портов и могут вызвать осложнения с западными державами не только Японии, но и России».
Лихачёв позже вспоминал о своей встрече с Александром II: «Государем я был принят хорошо. Он приказал сказать мне откровенно: думаю ли я, что Цусима столь важна, что из-за этого вопроса стоит рисковать дойти до разрыва и до войны с Англией. Я ответил отрицательно».
Горькое поражение
А была ли всё-таки возможность у русских моряков закрепиться на Цусиме? Ответ будет однозначным — да, была. Дело в том, что интересы Англии в регионе были сосредоточены до широты Шанхая. И при более крупномасштабной высадке русских войск (которые были на Цусиме, напомню, с 3 февраля по 7 сентября, то есть семь месяцев) и снабжении десанта мощными пушками дело до англичан вполне могло и не дойти.
На заседаниях же русского Особого комитета (совещательный орган при императоре) было принято решение о запрете каких-либо публикаций в русской периодической печати относительно событий, связанных с цусимским инцидентом 1861 года, ответственность за который русское политическое руководство целиком и полностью возложило на командира русской Тихоокеанской эскадры. Оскорблённый подобным решением капитан I ранга Лихачёв придерживался иного мнения. Он считал, что ответственность за цусимский инцидент следует возложить на МИД России, поскольку русским дипломатам не удалось «в этом деле найти поддержку какой-либо европейской державы и обеспечить нейтралитет со стороны Англии».
На изгнании русских моряков с Цусимы и закончилась русская конкиста Приамурья и Дальнего Востока, начатая в мае 1854 года сибирским губернатором Николаем Николаевичем Муравьёвым-Амурским.
Ну а для русского флота Цусима позже стала синонимом горького поражения, ставшего именем нарицательным для описания разгрома броненосного флота в генеральном сражении.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.