В предыдущей статье этой серии мы рассказывали о песне Sabaton про подвиг капрала Элвина Йорка.
Кровавые уличные бои и сотни тысяч жертв, упорство врага и нечеловеческая стойкость защитников города. Это всё про оборону города на Волге, ставшую переломным моментом не только Великой Отечественной, но и Второй мировой войны. Сталинграду посвящена одноимённая песня Sabaton — и новый выпуск «Истории с Sabaton».
Песня Stalingrad группы Sabaton рассказывает о битве за советский город Сталинград, длившейся пять месяцев — с августа 1942 года до февраля 1943-го. Битва известна кровопролитными уличными сражениями и страшными потерями, которые понесли обе стороны.
Инди: Я — Инди Нейделл.
Йоаким: Это похмельный Пэр, а с вами — «История с Sabaton»!
Инди: Сталинградская битва — одно из крупнейших и важнейших сражений в истории.
Йоаким: А текст нашей песни Stalingrad основан на настоящем дневнике русского солдата.
Через Волгу идём на помощь товарищам
Инди: Лето 1942 года, план «Блау». Решающее немецкое наступление, призванное завершить разгром Советского Союза. Группа армий «Юг» должна была двинуться к городу Сталинграду на Волге, чтобы прикрыть северный фланг сил, наступающих на нефтяные поля Кавказа. Адольф Гитлер решил, что город надо не просто обойти, а занять. Захват Сталинграда не только лишил бы русских крупного промышленного центра, но и перекрыл бы снабжение советских войск по Волге. 23 августа 1942 года немецкая 6-я армия под командованием генерала Фридриха Паулюса вошла в город.
Если быть точным, то к моменту начала боёв на подступах к Сталинграду группа армий «Юг» была разделена на группы армий «Б» (на Дону) и «А» (наступала на Кавказ).
Хотя обычно все сомнительные решения приписываются Гитлеру, именно занять Сталинград решили всё же его генералы — Вейхс (командующий ГА «Б») и Паулюс (командующий 6-й армией). Гитлер не возражал против этого решения, хотя в его директиве от 5 апреля 1942 года предполагалось лишь взять город под обстрел.
23 августа немцы вышли к Волге и оказались у северных окраин Сталинграда. Однако это трудно назвать «войти в город». Прорыв на улицы Сталинграда произошёл уже позже, в середине сентября, и вошли туда с запада совсем другие дивизии Паулюса.
Спешащие в город советские подкрепления издалека видели взрывы и столбы дыма. Даже ночью в Сталинграде было светло от зажигательных бомб, превращавших некогда красивые здания в пылающие руины. Круглые сутки паромы везли через Волгу людей, технику и припасы, чтобы помочь удержать город. У пассажиров этих паромов не было обратного пути. Немецкие пикирующие бомбардировщики над головой и безжалостные комиссары сталинского НКВД не оставляли им выбора. Нужно было разбить оккупантов — или погибнуть, третьего не дано.
Переправляться круглые сутки было бы самоубийством — днём Волга простреливалась. Поэтому доставка пополнений и снабжения осуществлялась преимущественно ночью. Город действительно горел, когда уже вроде бы нечему было гореть, и это было впечатляющее зрелище для всех вновь прибывших.
«Третий путь» всё же был: раненые бойцы и командиры Красной армии могли быть эвакуированы через Волгу в госпиталь — опять же ночью.
Ну и политработники и НКВД — это всё же несовпадающие сущности.
Ставка — командование Красной Армии — поручило оборону 62-й армии генерал-лейтенанта Василия Чуйкова. Удержать город, который Сталин считал символической колыбелью большевистской революции, следовало любой ценой. Приказ Сталина был законом: «Мы не сдадим город нашего рождения. Мы превратим каждую улицу, каждый квартал, каждое здание в неприступную крепость».
Если говорить о символическом значении города, то речь идёт о боях за Царицын (так тогда назывался Сталинград) в период Гражданской войны в России в 1918–1919 годах. В обороне Царицына участвовал лично Сталин, и этот эпизод способствовал его возвышению, открыл ему путь на вершины власти.
Город в отчаянии, почти разрушен армией фюрера
Иронично, что превратить Сталинград в крепость русским во многом помогла немецкая авиация, превратившая город ковровыми бомбардировками в лабиринт развалин. Каждый подвал стал бункером, каждый обрушенный цех — опорной точкой. Чуйков применял тактику «близкого охвата»: его солдаты так близко подбирались к немцам, что те не могли вызвать по ним огонь артиллерии. Среди руин покрытые грязью и кровью люди сходились в беспощадных стычках, уничтожая врага пулями, гранатами и штыками. Небольшие отряды советских автоматчиков пытались зайти врагу во фланг, немецкие штурмовики перебегали от укрытия к укрытию под огнём пулемётов. Чуйков назвал это «Сталинградской академией уличного боя».
Сильное разрушение города немецкой авиацией, начиная с большого налёта 23 августа, и правда способствовало обороне. Штурмовые орудия просто садились «брюхом» на горы битого кирпича.
Чуйков действительно писал о приближении позиций как об одном из приёмов, но это не всегда работало. Обычно незадолго до атаки немецкие пехотинцы отходили назад, а артиллерия и авиация обрушивала снаряды и бомбы на объект атаки. Заметить отход и воспользоваться им для контратаки было очень сложно.
В свою очередь, советские части вызывали огонь артиллерии по радио с другого берега Волги. В целом, война на улицах Сталинграда шла с использованием артиллерии и танков, которые обе стороны небезуспешно применяли на открытых участках.
Солдаты теряли счёт времени в изломанной пустоши, которая когда-то была цветущим городом с сотнями тысяч жителей. Ловушки и засады ждали повсюду. Бывало так, что немцы удерживали первый и третий этаж здания, а второй был занят советскими солдатами. Одна ошибка, один неверный шаг — и смерть. Советские снайперы — в основном охотники из восточных регионов СССР — прятались повсюду и истребляли немцев с хирургической точностью. Потери офицеров вермахта выросли до невероятных значений, а средняя продолжительность жизни на передовой сократилась до нескольких часов.
Это безумие или ад?
Это была война на истощение — не только физическое, но и моральное. Даже нормально выспаться было нельзя из-за осветительных ракет и беспокоящего огня. Немцы были непривычны к такой войне. Никакой открытой местности, никаких манёвров и наступлений в духе блицкрига. Загнанные в щели, они прозвали эту битву «раттекригом» — «войной крыс».
Война в Сталинграде была очень разной. На направлениях очередного удара для захвата кварталов города массированно использовалась авиация и артиллерия.
На участках, где сражение на время затихало, наступало время снайперов. Однако снайперы были, разумеется, не только из восточных регионов СССР. В списках стрелков много русских фамилий. Достаточно вспомнить Василия Зайцева. Более того — сталинградские снайперы не всегда пользовались винтовками с оптикой. Город защищали и снайперы с… ППШ. Это были просто меткие стрелки.
Ночью немцам не давали выспаться самолёты У-2 ночных бомбардировочных полков, бросавшие бомбы на их позиции в городе.
Для сражавшихся в Сталинграде битва стала вопросом не идеологии или стратегии, а обычного выживания. Для советского солдата выжить — обозначало убить как можно больше немцев. Правда, 6-я армия состояла не только из немцев — в её рядах были ещё австрийцы, итальянцы, румыны, хорваты и даже русские (известные как «хиви»). Последние сражались наиболее отчаянно, так как для них попадание в советский плен было страшнее, чем смерть. Коммунистическому режиму едва хватало милосердия для собственных гражданских, в том числе женщин и детей, запертых между двумя армиями.
Режим-то, конечно, пытался вывезти из города женщин и детей. Беда в том, что через Волгу катастрофически не успевали переправить всех, кого нужно, тогда, когда необходимо. Обстановка на фронте менялась очень быстро, а вскоре появилась и артиллерия нацистов, нещадно топившая всё, что плыло через Волгу, включая санитарные суда.
«Хиви» — это сокращение от немецкого термина hilfswilliger — «желающий помогать». Так называли военнопленных и гражданских лиц в статусе рабов в составе немецких подразделений. Они использовались не на передовой с оружием в руках (оружие они могли обратить против своих хозяев), а в тылу для тяжёлых физических работ или на вспомогательных должностях типа конюха или сапожника. Ближе всего к линии огня были подносчики боеприпасов — тоже безоружные.
Непосредственно в Сталинграде в штурмующих немецких подразделениях румын и итальянцев не было. Были австрийцы и хорваты из 100-й легкопехотной дивизии.
В конце сентября немцам всё ещё сопутствовал успех — 26 числа пал центр города, но остальные районы держались. Принцип Чуйкова о том, что каждый боец является камнем в фундаменте города, работал. Красная площадь, рабочий посёлок «Красный Октябрь», оружейный завод «Баррикады» стояли, подобно несокрушимым крепостям. Центральный вокзал за пять дней переходил из рук в руки 15 раз.
Не вполне понятно, что имеется в виду под «Красной площадью». Вероятно, речь идёт о площади 9 Января, дома на которой удерживались подразделениями 13-й гвардейской стрелковой дивизии.
Вокзал был к 26 сентября потерян. Рабочий посёлок «Красный Октябрь» немцы заняли в начале октября; орудийный завод «Баррикады» (на нём выпускали пушки разных калибров) и Сталинградский тракторный завод были потеряны в октябре. До контрнаступления 62-й армии удалось удержать несколько цехов завода «Красный Октябрь».
Гитлер был раздосадован упорным советским сопротивлением и растущими потерями. Генерал Паулюс не раз обещал, что город будет взят буквально через несколько дней. Как могла 6-я армия — одна из сильнейших в вермахте — не справиться с этим? Цензоры из кожи вон лезли, чтобы скрыть тот факт, что Германия ведёт битву на истощение и имеет все шансы её проиграть. Нервозность охватила военачальников Гитлера.
В течение октября шли бои за северный промышленный район города и за Мамаев курган. Резервов и припасов почти не осталось. Полевые госпитали в городе и вдоль берегов Волги были заполнены ранеными, насколько мог видеть глаз.
Мамаев Курган располагается недалеко от центра города (с него можно увидеть вокзал), и бои за него шли в сентябре. В октябре–ноябре это уже было сравнительно спокойное место с периодическими перестрелками.
В октябре 1942 года местом боёв стали крупные заводы — «Баррикады», «СТЗ» и «Красный Октябрь» — и одноимённые с ними посёлки для рабочих этих заводов. Предприятия стояли ближе к Волге, почти на берегу, а посёлки — дальше от реки. Сначала немцы шли с юга на север, из центра города через посёлки, потом развернулись и двинулись с севера на юг по заводам, остановившись на «Красном Октябре».
Резервы обе стороны черпали с участков, где наступило затишье. Немцы снимали войска с Дона и сменяли их румынами, что вскоре обернулось катастрофой и для тех, и для других.
Сталин лично обсудил со Ставкой будущее советское контрнаступление, названное операцией «Уран». Пока защитники города продолжали держаться, удар планировалось нанести по растянутым оборонительным линиям немцев вокруг города, где войска, далёкие от уличных боёв, погрязли в монотонной окопной войне.
Там стояла 4-я румынская армия. Согласно показаниям пленных «языков», она почти не имела противотанкового вооружения. Так что, пока немцы отправляли всё больше сил в город, Сталин решил превратить его в ловушку.
В ноябре немецкие солдаты начали подозревать, что им придётся пережить в городе жестокую русскую зиму. Восьмого числа Гитлер в очередной раз пообещал в радиообращении «скорую победу», а на следующий день ударил мороз.
В ноябре по приказу фюрера в городе началось очередное наступление. Его первой целью стали советские позиции на берегу Волги, за заводом «Баррикады» (уже занятом немцами). Сильным ударом гитлеровцам удалось отрезать этот участок и оттеснить защитников ближе к берегу. Образовался знаменитый «остров Людникова», по имени командира 138-й дивизии. Он держался, несмотря на полную изоляцию. В наши дни на месте «острова Людникова» есть мемориал, где сохранён полуразрушенный дом, в котором располагался штаб 138-й стрелковой дивизии.
Звуки выстрелов миномётов — музыка смерти
Советское накопление сил завершилось 19 ноября, было собрано более миллиона человек. Операция «Уран» началась. На румынские позиции обрушился град крупнокалиберных снарядов и ракет «Катюш». Румыны сумели отбить первые волны наступления, но когда подошли танки Т-34, встретить их было нечем. Паулюс, слишком доверившийся расчётам Гитлера, не предвидел ничего подобного. У него не было подвижных сил, способных предотвратить прорыв на флангах.
Немецкие войска за пределами города оказались окружены с трёх сторон, а группировка у южного Дона вообще была под угрозой полной изоляции. Единственным вариантом стало отступление. В воскресенье, 22 ноября, Гитлер получил новость: «Сталинград окружён, русские приближаются, румыны отступают».
Да, действительно, самой большой проблемой для румынских войск было противостояние советским танкам Т-34 и КВ. Хотя немцы передали румынам 75-мм противотанковые пушки своего производства, правильно их применить румыны не сумели.
Поначалу немцы восприняли своё окружение как временное, считая, что достаточно лишь немного продержаться, и их деблокируют. В соответствии с уроками «Сталинградской академии уличного боя», они заняли круговую оборону, превратив руины домов в крепость. Но в декабре русские морозы и Красная армия продолжили сжимать удушающие объятия.
Хотя многие немцы продолжали верить, что фюрер скоро их спасёт, некоторые начали терять надежду. Усталость, истощение и бессонница выматывали солдат. Потери техники было нечем возместить, боеприпасы подходили к концу — боевая мощь окружённых таяла на глазах. Как и надежда вернуться домой живыми. Снабжать 6-ю армию по воздуху было сложно — не хватало самолётов и горючего для них. Операция «Винтергевиттер» — наступление фельдмаршала фон Манштейна, которое должно было прорвать окружение, оказалось остановлено мощной советской обороной в 65 км от котла.
Сталинградская симфония катилась к неминуемому финалу. НКВД крутил через громкоговорители танго и обращения немецких коммунистов, в то время как над головой выли ракеты «Катюш». Немцы в три раза урезали пайки в надежде продержаться до 1943 года. Росло количество «самострелов» и дезертиров. Невзирая на слухи, что русские казнят пленных, многие не выдерживали и предпочитали рискнуть. Еды стало так мало, что на день солдат получал ломоть чёрного хлеба, остальное ему приходилось добывать самому. Всех лошадей и собак давно съели. Ослабленные голодом немцы чаще страдали от болезней и обморожений. Переполненные полевые госпитали представляли собой кромешный ад. Серьёзно раненых даже не брались лечить, оставляя умирать. Забившаяся в норы и щели, кутающаяся в лохмотья шинелей, истощённая и обмороженная 6-я армия таяла день ото дня. Ни одного здорового человека в «котле» не осталось.
А ещё там были, о чем часто забывают, русские пленные — из тех, кто не пошёл в хиви. Участь этих несчастных была кошмарной: им не доставалось даже того скудного пайка, на который могли надеяться немцы.
Немцам здорово «повезло» в том, что в «котле» была масса лошадей артиллерийских полков. Немецкая артиллерия пехотных дивизий была на гужевой тяге. Также услугу оказали румыны — в окружение попала румынская кавалерийская дивизия. Поэтому даже в январе 1943 года, когда прошло много недель изоляции, в рационе гитлеровцев была конина. Однако болезни и голод косили окруженцев, делая их малобоеспособными.
Но даже будучи загнанным в небольшой район города, Паулюс отказывался сдаваться. Гитлер оставил попытки спасти 6-ю армию и приказал ей умереть во имя будущего Германии, как спартанцам при Фермопилах. По его словам, 6-я армия «выполнила свой долг и навсегда вошла в немецкую историю». Город должен был стать её могилой.
Помимо символического смысла, сопротивление 6-й армии всё же имело и практическое значение. Армия Паулюса занимала сталинградский железнодорожный узел и приковывала к себе значительные силы — около 250 тысяч человек войск Донского фронта К. К. Рокоссовского. Поэтому Паулюс и вполне компетентные командиры соединений его армии стремились сопротивляться как можно дольше. В противном случае через Сталинград пошли бы потоком поезда с горючим и боеприпасами для советских войск, наступающих на Ростов. Армии Рокоссовского могли появиться где угодно и обвалить даже фронт ГА «Центр».
Честь завершить дело предоставили генералу Рокоссовскому. Советские танки раздавили гусеницами последние очаги сопротивления — снарядов, чтобы отбить их атаку, у немцев не осталось. Многие офицеры вермахта покончили с собой, некоторые героически сражались до последнего. 31 января советские солдаты зачистили гранатами и огнемётами последние подвалы в центре города и ворвались в штаб Паулюса.
Точнее будет сказать, что в городе в самом конце января 1943 года осталось два очага сопротивления — северный и южный. В южном, в центре Сталинграда, находился штаб Паулюса, он капитулировал 31 января. Причём «ворвались с гранатами» — это некоторое преувеличение. Паулюс послал парламентёра для переговоров о сдаче, и советские офицеры вошли в подвал без боя — договариваться и принимать капитуляцию.
Северная группировка, в районе заводов, была разгромлена и взята в плен двумя днями позднее — 2 февраля 1943 года. Именно этот день считается датой окончания Сталинградской битвы. В городе ещё прятались отдельные группы, их выслеживали, уничтожали и брали в плен ещё несколько дней, но это были уже мелочи.
Более 90 тысяч человек попали в плен — всё, что осталось от 6-й армии. Это были жалкие развалины, бледные подобия людей. Больные и голодные, они как призраки ковыляли по заснеженной степи. Многие не вынесли марша до лагерей пленных, многих расстреляли по дороге. Советы заявили: «За Сталинград пощады не будет».
Главной проблемой было всё же сильное истощение и болезни солдат и офицеров вермахта, неделями сидевших в «котле». Совершить чудо тут было малореально вне зависимости от отношения к пленным — которое всё же было корректным и соответствующим конвенциям. В отличие от отношения немцев к советским пленным.
Вообще, русские как раз пытались как-то обеспечить выживание пленных. Проблема в том, что значительная часть немцев попала в плен уже фактически умирая. Дизентерия и тиф косили их толпами ещё до всякого плена. К тому же одежда кишела невероятным количеством паразитов, которые, естественно, разносили инфекции. Что касается расстрелов по дороге, то тут, пожалуй, надо дать слово одному из пленных. Виганд Вюстер позднее писал: «Я был, конечно, возмущён и огорчён тем, что конвоиры пристреливали беспомощных упавших солдат. Но я смог додуматься до более чёткой мысли: а что ещё они могли сделать? Тот, кто потерял сознание и упал, скоро в любом случае замёрзнет до смерти. Транспорта не было. У русских у самих были проблемы с транспортом».
Это была самая кровавая битва войны, в которой погибло два миллиона человек, а может и больше. И самая крупная — так как более двух миллионов человек приняло в ней участие на момент контрнаступления.
Гекатомба, конечно, была потрясающая, но всё-таки про два миллиона погибших — это перебор. РККА потеряла убитыми и пленными около 480 тысяч солдат и офицеров в самом Сталинграде и серии сражений вокруг города. Потери немцев и их союзников пленными и погибшими доходят до полумиллиона. Жертвы среди гражданских лиц подсчёту поддаются с трудом, но по современным оценкам они доходят до 200 тысяч человек. Итого более миллиона. И это в основном именно убитые, шансы пленных по обе стороны фронта были откровенно невесёлыми.
Это был не просто проигрыш для Германии и для Оси в целом. Это была катастрофа. После целого года немецких побед инициатива в войне перешла к СССР. Германия потеряла целую армию, её европейские союзники — за исключением Финляндии — были сломлены. Сложно переоценить значение советской победы в Сталинградской битве — она стала одной из поворотных точек военной истории.
Алан Брук, начальник британского генштаба, говорил: «Мне казалось, что Россия не выстоит. Кавказ падёт, за ним будет взят Абадан, наша ахиллесова пята, и это приведёт к коллапсу Ближнего Востока, Индии и далее. После поражения России справиться с Германией на земле и в воздухе было бы невозможно. Англия вновь оказалась бы под ударом, вернулась бы угроза вторжения. И что я вижу! Мы вступаем в 1943 год в условиях, на которые я и не смел надеяться. Россия устояла, Египет пока в безопасности. Есть надежда очистить от немцев Северную Африку в ближайшем будущем…»
Вся история была тогда изменена — для союзников, для всего мира, для человечества. Для каждого из вас, кто смотрит это сейчас.
Мы играем дьявольскую симфонию
Инди: Ты сказал, что текст песни был вдохновлён дневником русского солдата.
Йоаким: Да. Было непросто, кстати. Я прочитал все книги, которые нашёл, посмотрел все фильмы. Даже осилил толстенный том Энтони Бивора.
Инди: Да уж, книг по теме много.
Йоаким: Точно. И я не знал, с чего начать. Сидел, обложившись книгами, и понимал, что в них море информации, но ничего, что бы… цепляло, что ли.
Инди: Бывает от избытка информации, да.
Йоаким: Не видишь леса за деревьями.
Инди: Слыхали? Метафоры!
Йоаким: А потом я наткнулся на перевод дневника русского солдата. Он был даже неполный — всего пара страниц. И я понял, что это вдохновляет меня больше, чем все книги и фильмы вместе взятые. Конечно, я не смог бы написать текст без всех этих книг и фильмов. Информация из них всё равно пригодилась.
Для англоязычной аудитории можно рекомендовать книги Джейсона Марка. Например, Island of Fire об «острове Людникова» и борьбе за него. Марк описывает войну на советско-германском фронте и в Сталинграде как она есть, реалистично и с обеих сторон, что весьма ценно. Часто в Европе и США звучала только немецкая версия событий, в выгодном для немцев свете. Джейсон Марк и Дэвид Гланц переломили эту тенденцию.
Инди: А у тебя есть любимая книга или любимый фильм, который ты бы мог порекомендовать?
Йоаким: По Сталинграду?
Инди: Ага.
Йоаким: Что угодно, кроме книги Бивора. Она содержательная, но невероятно скучно написана.
Инди: Я использовал тексты Бивора для роликов на канале World War Two. У него масса информации по любой теме. Есть один фокус — только самому Энтони Бивору не говорите — читаешь одну страницу, следующие две перелистываешь, читаешь третью. Получается короче, а ничего ценного не упускаешь. Я только что сказал это на камеру, так что кто-нибудь точно настучит Энтони Бивору… Ладно, проехали. Пэр, ты говорил, у тебя есть история про сам город, не про текст песни?
Пэр: Сейчас город называется не Сталинград, а Волгоград. На 70-летний юбилей битвы нам представилась возможность сыграть там. Один из местных промоутеров всё организовал, но затем кто-то из городских политиков заявил, что Sabaton — это плохая идея. Временами случаются такие неприятные истории, особенно много их было раньше. Этот политик отчего-то решил, что мы приедем на празднование не для того, чтобы отметить юбилей битвы, а для того, чтобы сделать политическое заявление и сжечь на сцене русский флаг.
Инди: Сам решил?
Пэр: Да. И в итоге нам не разрешили даже въехать в страну. Прямо в паспортах печати соответствующие поставили. Я написал письмо, открытое письмо, которое было опубликовано в газетах.
Инди: В России?
Пэр: Да, в России. Я написал там, что Sabaton — неполитизированная группа, мы не делаем никаких политических заявлений. Что мы просто хотим выступить перед нашими фанатами и принять участие в праздновании исторического события. В итоге запрет на въезд сняли, но на том мероприятии мы выступить уже не успели.
Инди: Но до «Арланды»-то вы в итоге добрались? Это стокгольмский аэропорт. Весёлая история вышла.
Пэр: Было очень глупо…
Инди: Да ничего глупого — отличная история!
Пэр: Группе не разрешили въехать в Россию.
Инди: Ага.
Пэр: Но с моего паспорта запрет сняли раньше. Чтобы я мог поехать в Сталинград и поговорить с прессой, объяснить всё. Благодаря промоутеру у нас были билеты в бизнес-класс. Там летели двое — я и шведский артист Доктор Албан.
Инди: Доктор Албан, говорите? Нам, наверное, не разрешат вставить кусок его клипа для фона?
Йоаким(поёт, подражая Доктору Албану): Аллилуйя!
Инди: Отлично! И, значит, вы с Доктором Албаном — забавное сочетание.
Пэр: Не то слово. И вот мы разместились, сидим рядом. Готовимся лететь в Россию. У меня в Москве пересадка на другой самолёт, до Сталинграда. И тут самолёт ломается.
Инди: «Аэрофлот»?
Пэр: «Аэрофлот», да
Инди: Ожидаемо. Прости, Россия. (с русским акцентом) «Сломался. Дальше не летит. Сломался».
Йоаким: Капут.
Инди: Капут.
Пэр: И вот мы сидим, и тут к нам подходят и говорят: «Самолёт сломался. Вам нужно покинуть его и пересесть на другой». В итоге увели только нас двоих, остальные так и продолжили сидеть в сломанном самолёте. Нас увели, выдали новые билеты на следующий рейс и посадили ждать его за стол в «О’Лири».
Инди: У пятого терминала?
Пэр: Да.
Инди: Логично, невозможно в нашем аэропорту пропустить «О’Лири» у пятого терминала.
Пэр: И вот мы сидим там с Доктором Албаном, и у него долгая беседа с его русским промоутером, потому что у него выступление ближайшим вечером в Москве. И промоутер уверяет его, что всё нормально, что он успеет — хотя наш новый рейс вылетает поздно, часа в два ночи.
Инди: И типа всё равно успеет?
Пэр: Ну да, сядет в Москве часа в четыре, но начало выступления немного отложат.
Инди: То есть, в четыре часа сядет, в пять выйдет на сцену?
Пэр: Типа того. И вот Доктор Албан спорит с промоутером. И в какой-то момент достаточно громко заявляет: «Жалко, что нацисты не выиграли Вторую мировую — тогда бы у вас было хоть немного порядка!» А я сижу рядом с ним за тем же столом и пытаюсь провалиться сквозь пол.
Инди: Ну да, потому что вокруг толпа народу.
Пэр: Конечно, в «О’Лири» всегда всё забито. И все на нас смотрят.
Инди: Доктор Албан, надеюсь, вы успели тогда на выступление. Вообще, я бы сходил на концерт Доктора Албана в пять утра. Это должно быть весело. А вы?
Йоаким и Пэр: Конечно!
Инди: Мы все готовы! Если у вас будет ещё одно выступление в Москве в пять утра, мы все придём!
Йоаким: До встречи в Москве!
Инди: На этом всё на сегодня. Это была песня Stalingrad, до встречи в новом выпуске «Истории с Sabaton»!
Пэр: Если вы подпишетесь и поддержите нас на Patreon, вы сможете получить наши старые альбомы с комментариями, описывающими исторический бэкграунд каждой песни. Как в этих видео, но в виде очень красиво оформленных брошюр.
Йоаким: А на сегодня это всё. Спасибо вам и до скорого!
