Кто кого: филиппинские кавалеристы против японских танков

В конце XIX века молодой американский хищник атаковал дряхлую Испанскую империю и отобрал её владения в Атлантике и на Тихом океане. В том числе Филиппины.

Американцы пришли на архипелаг как «освободители от испанской тирании».
Восстав против испанцев, местные пытались добиться настоящей независимости. Американские войска продемонстрировали, что подлинная демократия — это кого надо демократия. Поскольку ползать по джунглям с «гуками» на деревьях армия США уже и тогда не слишком любила — она набрала местные войска.

Свирепая ацтекская конница

Основой этих войск был полк конных парамилитарес, набранный из клиентов полковника Эухенио Бланко. Они защищали от повстанцев асиенды в окрестностях Макабебе ещё до прихода американцев.

По легенде, их ядром стали потомки мексиканских ацтеков и яки. С индейским происхождением связывали свирепость «конницы Макабебе»: та была сравнима лишь с их стойкостью и верностью: кавалеристы до последнего бились за сеньоров, спасая их семьи и священников от расправ повстанцев, даже когда за вилы взялся весь Лусон.

Конница Макабебе не сложила оружие до перемирия с американцами. Полковник Бланко отправился в Испанию, где его осыпали милостями за верность короне. Кавалеристы вернулись домой. У местных на них был большой зуб, партизанская война продолжилась уже против американцев. США и ветераны Макабебе были обречены на союз.

Филиппинские скауты

Туземные части «филиппинских скаутов» стали частью армии США. Американские офицеры и сержанты командовали местными рядовыми — прежде всего из всадников Макабебе. Скауты помогли подавить повстанцев и приобрели репутацию «парней, на которых можно положиться». Их число выросло до нескольких полков.

Филиппинские скауты

По опыту Первой мировой стало ясно, что дни конницы сочтены. Однако самые опытные и надёжные кадры скаутов оставались в кавалерии. Посему всадников сократили наполовину и объединили в 26-й кавалерийский полк.

Он приобрёл репутацию самого боеспособного на Филиппинах — и лучшего кавалерийского полка США. Служба в нём считалась привилегией, даже рядовые кавалеристы имели высокое положение в обществе. При этом полк не стал «паркетным»: боевой подготовке и воинскому духу уделяли высокое внимание.

Испытанием на прочность для полка стала Вторая мировая война.

Перед вторжением: всё очень, очень плохо

Когда стало ясно, что главная высадка японцев случится в Лингайенском заливе на севере Лусона, 26-й полк бросили туда. Шестнадцатого декабря полк насчитывал 28 офицеров-американцев и 699 рядовых-филиппинцев и состоял из двух эскадронов, разбитых на несколько рот.

Евгений Башин-РазумовскийЭксперт по историческим вопросам

В кавалерии США с 1880-х годов эскадрон (squadron) соответствует не роте, а батальону. Эскадроны делятся на роты (troops).

Кроме пистолетов и карабинов у них были несколько лёгких пулемётов и противопехотные гранаты-«лимонки». Ни сабель, ни пик кавалеристам США уже не полагалось. Разведвзвод с броневиками забрали в интересах командования, две роты изъяли на другие направления.

26-й кавалерийский полк

Полковник Клинтон Пирс и его бойцы были готовы драться до последнего, но их энтузиазм мало кто разделял. Солдаты армии и Национальной гвардии США были слабо обучены и плохо вооружены. Пехота с артиллерией филиппинских скаутов уступали кавалеристам в подготовке и боевом духе.

Дивизии же армии Филиппин были обучены и вооружены ещё хуже. Японцы ещё не проявили себя во всём зверстве, и казалось, что умирать за одних угнетателей против других — глупо. Филиппинские солдаты массово бросали позиции и дезертировали.

Обороной командовал Дуглас МакАртур — самый бездарный из военачальников США, державшийся в должностях лишь благодаря политическим связям, пиару и интригам. Перед вторжением он заявил, что сбросит «япошек» в море, — и вопреки прежним планам рассредоточил войска и склады с полуострова Батаан по всем Филиппинам.

В 1935 году МакАртур пообещал американскому и филиппинскому народам, что агрессору придётся заплатить за архипелаг полумиллионом жизней, «если не помешают происки коммунистов». Реальность оказалась совсем иной, и коммунисты были решительно ни при чём.

Дамортис: «атака лёгкой кавалерии» на японские танки

Когда японцы 22 декабря высадились в Лингайенском заливе, две слабые филиппинские дивизии не смогли им помешать. Кавалеристов после ускоренных маршей под налётами бросили под Дамортис, на который катилась вся армия японского генерала Хоммы.

Скауты успели окопаться и организовать два эшелона обороны с пулемётами на флангах. На пути японцев впервые с минуты высадки появились «тонкие красные линии», не собиравшиеся отступать или сдаваться.

Японские войска движутся к месту высадки в Лингаенском заливе

В час дня на них обрушились японская пехота, бомбы и снаряды. Вскоре появились «Ха-Го» 4-го танкового полка, ветераны Китая и Халхин-Гола. В 14:40 первому эскадрону приказали оставить первую линию и отойти ко второй. И тут танки отсекли пулемётный взвод на левом фланге.

Товарищей и дефицитные пулемёты следовало выручать. Рота «А» рванулась на танки в конном строю. На глазах изумлённых японцев всадники-филиппинцы носились вокруг «Ха-Го» и закидывали их противопехотными «лимонками». В суматохе выжившим пулемётчикам удалось отступить.

В «атаке лёгкой кавалерии» погибла половина участников.

Потери японцев «предположительно свелись к одному танку». Однако они пришли в замешательство и позволили скаутам закрепиться на второй линии.

Полковник Пирс запросил поддержки танков. Прибывшие M3 Stuart из 192-го танкового батальона помочь не смогли. В первом бою американских танков японцы победили: «Ха-Го» сожгли головную машину, остальные четыре быстро ретировались с повреждениями.

Ну а скауты держались до семи вечера и стали отходить по приказу командования: продолжение обороны означало гибель единственного боеспособного подразделения.

Ночной бардак и сообразительность Михельсона

В темноте отступавшие кавалеристы встретили ту самую четвёрку M3 Stuart. Возник спор: офицеры-кавалеристы настаивали, что машины должны прикрыть их арьергард, танкисты же хотели скорее добраться в Росарио. Убедить их не удалось.

Стоило американским танкам уйти к Росарио, на хвост колонны кавалеристов вылетели «Ха-Го». Начался кровавый бардак и хаос. Кони запаниковали от вспышек и грохота пулемётных очередей, стали сбрасывать всадников.

Некоторые скауты залезали на японскую броню, стреляя из пистолетов в смотровые щели.

Японские танки

Другие запаниковали и пытались бежать. От разгрома кавалеристов спасла находчивость лейтенанта-ветеринара Михельсона. При помощи двух других офицеров он загнал на мост медицинский грузовик, вылил бензин и подпалил переправу. Японские танки не рискнули ехать через горящий мост, и кавалеристы оторвались.

Однако на центральной площади Росарио оказалось, что шедшая первой рота F уже ведёт бой с японской пехотой, которая прошла в обход и едва не захлопнула ловушку.

Кавалеристы прорвались и к утру 23 декабря достигли берегов реки Буэд. Выяснилось, что за сутки полк потерял убитыми и тяжелоранеными 150 человек. Удержавшая дорогу рота F уменьшилась до взвода. Держать оружие были в состоянии 175 человек.

Подстава от МакАртура

26-му кавалерийскому приказали отойти в Биналонан, к штабу 71-й дивизии. Они прибыли в час ночи. После выхода из тяжёлых боёв прошли всего сутки. В последний раз кавалеристы сколько-то ели и спали 21 декабря. Они были уверены, что Биналонан глубоко в тылу. Скауты разбили бивуак, выставили дозоры и пошли спать.

Генерал Уэйнрайт, командовавший северной группировкой, тоже был уверен, что всё идёт по плану. Он обдумывал контрудар по передовым японским частям, а утром 24 декабря собирался посетить героических кавалеристов в Биналонане.

Он понятия не имел, что в обход него и вопреки своим предвоенным взглядам МакАртур приказал всеобщее отступление на Батаан. 71-я дивизия уходила на юг, не вступая в бои и ничего не сообщив формально подчинённым ей кавалеристам. На ничего не подозревающих скаутов катилась вся армия Хоммы.

В пять утра полковника Пирса разбудило срочное донесение: дозоры отступают под ударами крупных сил японцев при поддержке танков. Кавалеристы едва успели занять позиции перед тем, как на них обрушилась 48-я дивизия японцев, в том числе и хорошо знакомые по Дамортису «Ха-Го» 4-го танкового полка.

Генералы Уэйнрайт и Макартур

Биналонан: конница отбрасывает танки

Японцы тоже почти не ели и не спали с момента высадки. Генерал Хомма опасался, что контратака американцев и филиппинцев сбросит его истощённые войска в море. Вот только у японцев высокий боевой дух имели почти все, а у их противников — лишь горстка филиппинских скаутов‑кавалеристов.

И всё же удар японских танкистов провалился. Кавалеристы сами атаковали машины, стреляя в смотровые щели из пистолетов и кидая гранаты, используя рельеф местности, а также скорость коней. Кто-то догадался изготовить коктейли Молотова с бензином в бутылках из-под содовой: они тоже пошли в ход.

Потери японцев были не совсем понятны. Тем не менее, танкисты 4-го полка решили не искушать судьбу с такими отморозками.

Они попытались обойти врага с левого фланга, предоставив дело пехоте и миномётам. К семи утра скауты нанесли пехоте врага такой урон, что сами пошли в контратаку и стали оттеснять японцев из Биналонана. Те запросили поддержку танками и дополнительными силами пехоты.

Тем временем полковник Пирс пытался связаться с 71-й дивизией и выяснить, почему её нигде нет, а японцы без помех обходят его с фланга. В 11:30 в Биналонан прорвался взбешённый генерал Уэйнрайт — который едва сумел скрыться от идущих в обход 26-го полка японских танков и пехоты.

Евгений Башин-РазумовскийЭксперт по историческим вопросам

По итогам кампании генерала Хомму подвергли критике со стороны отмороженного армейского генералитета за обходные манёвры, «недостойные истинного самурая». По их мнению, истинный воин Ямато должен был идти в атаку исключительно в лоб, бросая свою жизнь к подножью хризантемового трона.

Оказалось, что 71-я дивизия ночью ушла на юг. Благодаря гению МакАртура и бардаку с управлением кавалеристы держались в ключевой точке одни, спасая всю армию. И поддержки не ожидалось.

26-й кавалерийский полк на марше

К Биналонану доползли тихоходные «Тип 89» 7-го танкового полка, затем пришёл 2-й Формозский пехотный полк. Потери кавалеристов росли, в том числе среди офицеров. В 13:00 Пирс и Уэйнрайт, пришли к выводу, что пора отступать. Генерал прорвался на своём «Паккарде», а кавалеристы вышли из боя галопом и рысью — предварительно эвакуировав раненых на машинах в тыл.

26-й полк опять задержал главные силы японцев — теперь на девять часов боя. 48-й дивизии генерала Цутибаси пришлось приводить четыре потрёпанных полка в порядок и снова собирать походные колонны. Этим он «купил» время на организацию нового рубежа на реке Арно.

Девять мостов и дьяволы Лусона

Лишь на Рождество, 25 декабря, кавалеристы Пирса в первый раз за четыре дня поели. После чего взорвали мост через реку Арно и помешали японцам навести переправу.

В ходе отступления на Батаан скауты не только прикрывали арьергард, создавая умело уворачивающуюся завесу на пути японцев, но и подорвали один за другим девять мостов.

Японцы вспоминали их как «духов и дьяволов», вездесущих и неуловимых.

За это время они потеряли всего двоих человек, в то время как их численность за счёт пополнений почти достигла штатной. Кавалеристы были среди войск, державших последний рубеж на пути к Батаану 2–4 января.

Здесь американские танкисты поправили свою репутацию: они потеряли половину «стюартов», но сдержали натиск «Ха-Го» и «Тип 89», дав пройти остальным и последними отступив на Батаан.

Там скаутам легче не стало. Их обстреляла пехота 31-й дивизии США, приняв за японских диверсантов. Не пришедшее вовремя известие о новых кодах связи погубило разведвзвод — попавший в засаду и не дождавшийся подмоги, пока их призывы о помощи отчаянно пытались прочесть устаревшим шифром. Затем был тяжёлый прорыв из окружения через горы — пока вся армия считала 26-й кавалерийский погибшим.

Последняя атака кавалерии США

Вышедших к своим 10 января истощённых скаутов направили на запад Батаана, где филиппинские и американские войска пытались сдержать японские атаки.

У прибрежного селения Морон взвод из 27 кавалеристов роты G лейтенанта Эдвина Рамси увидел походную колонну японской пехоты. Позволить им войти в посёлок и закрепиться было нельзя. Атаковать в пешем строю — бессмысленно, число противника превосходило филиппинцев в разы.

Рамси развернул всадников в шеренги и повёл их в первую атаку американской конницы за полвека — она же стала последней. Застигнутые летящими галопом кавалеристами врасплох японцы пришли в замешательство — и были смяты и рассеяны кинжальным огнём М1911 и командирского «Томпсона».

Кавалеристы на плечах бегущих ворвались в Морон и зачистили его.

Внезапность и решительность стали залогом того, что взвод потерял в атаке всего троих ранеными.

Японская пехота навалилась на закрепившихся в Мороне. Их зажали огнём и стали выдавливать из посёлка. Попытки пробиться на подмогу пехотой провалились из-за японских пулемётов.

Тогда капитан Уилер повёл на помощь отряд из рот E и F. Четыре волны кавалеристов галопом помчались к Морону. Не ожидавшие конной атаки японцы спохватились и открыли пулемётный огонь только тогда, когда две волны прошли зону поражения и уже врывались в посёлок. Филиппинцы, японцы и американцы перемешались: многозарядные пистолеты в суматохе были эффективнее винтовок.

Победа осталась за скаутами, которых сменили пехотинцы. Лейтенант Рамси получил за бой Серебряную звезду. В Мороне с японской стороны танков не было, хотя некоторые статьи говорят обратное. Кавалеристы сочли невероятным, что потеряли в этом бою всего двух убитыми и шестерых ранеными.

Печальный финал

Вечером того же дня 26-й кавалерийский перестал быть кавалерийским. Он сдал коней и превратился в мотострелков. Его бойцы продолжали сражаться до самой капитуляции 9 апреля — с другими «батаанскими ублюдками», брошенными сбежавшим на катере МакАртуром.

Кони погибли раньше: 15 марта их было решено забить и съесть. Армия из-за вывезенных с Батаана складов отчаянно голодала.

Выжившие в боях скауты вместе с другими пленными попали в мясорубку японских военных преступлений. Кто не погиб в Батаанском марше смерти, те сгинули в лагерях, где смертность американцев и филиппинцев мало отличалась от участи советских окруженцев 1941 года.

К окончанию войны и освобождению Филиппин из 28 американских офицеров 26-го полка были мертвы 20. Из рядового и сержантского состава выжил каждый пятый.

Кавалеристы в атаке

Скауты не сдаются

Впрочем, отчаянный лейтенант Рамси сумел избежать плена. Он выбрался через японские позиции и стал одним из лидеров сопротивления на Филиппинах.

Рамси окончил войну в звании майора.

К этому времени он весил 40 килограммов вместо былых 80, был болен букетом болезней от малярии до дизентерии, пережил вырезание аппендицита без наркоза — но под его командованием с японцами сражались 40 тысяч повстанцев.

После войны он получил погоны подполковника и крест «За выдающиеся заслуги».

Продолжила войну ушедшая в джунгли рота С, ставшая ядром одного из районов сопротивления.

Выжил и полковник Пирс, получивший после освобождения генеральские звёзды. Многие дожившие до конца войны филиппинские скауты получили американское гражданство — и даже успели послужить в оккупационных войсках в Японии.

По словам генерала Уэйнрайта, лишь 26-й полк не допустил падения Манилы почти сразу после высадки. Японские документы после войны показали, что действия 26-го кавалерийского стали главной причиной того, что армии генерала Хоммы не удалось отсечь американо-филиппинскую группировку от дороги на полуостров. Отчаянные филиппинские кавалеристы и их американские командиры хотя бы отчасти спасли военное достоинство своих стран — и сделали возможной пятимесячную эпопею обороны Батаана и Коррехидора.

Эта история не слишком известна даже американцам. Её герои не очень удобны для всех. Для кого-то филиппинские кавалеристы — какие-то смуглые раскосые «нацмены», недостойные стоять со всадниками генерала Ли и «освободителями Америки от индейцев». Для кого-то они — наследники карателей на службе американского империализма или недостаточно филиппинские филиппинцы. А их подвиги уж слишком оттеняют дурь МакАртура, бардак в командовании и трусость многих других солдат.

Однако история 26-го кавалерийского достаточно красива, чтобы её озвучить.

В конце концов, они действительно сражались с танками верхом — и побеждали!

Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.