Юноша из хорошей семьи
Родился однажды в хорошей семье мальчик-вундеркинд Франсуа дю Трамбле. В десять лет его попросили произнести речь памяти поэта Ронсара на латыни… и больше не просили. Речь Франсуа произносил час. Потом добавил, что он и по-гречески так может. Присутствующие в ужасе сослались на недостаточное знание греческого языка.
В других благородных науках юноша преуспел не менее, и довольно рано был представлен ко двору, где произвёл фурор своими изысканными манерами и тонкими, в меру ядовитыми комплиментами чрезмерным декольте, которыми отличалась тогдашняя мода.
Не подумайте плохого: Франсуа просто был очень целомудренный юноша и, возможно, уже тогда задумывался о будущем монашестве. Дипломатическая карьера, военная карьера — всё лежало у его ног. Он участвовал в осаде Амьена, зарекомендовав себя весьма отважным воином, а вскоре отправился в Лондон в качестве секретаря посольства. И тут-то с Франсуа случилось то, что можно назвать не иначе, как экзистенциальным кризисом.
Образованные, милейшие люди с удовольствием говорили с ним о греческих поэмах, сама блистательная королева Елизавета пару раз снизошла до бесед с красивым юношей, в театрах шли забавные и трагические спектакли, и Франсуа с его тонким вкусом и глубокой образованностью, конечно, должен был безмерно впечатлиться увиденным.
Он и впечатлился.
– У-у-у, еретики бездуховные, — мрачно бормотал он под нос, нахлёстывая коня по дороге в Париж. — Всем же им в аду гореть, всем!
Трагическое осознание, свалившееся на молодого Франсуа, заключалось в том, что милым, дружелюбным, образованным англичанам предстояло через каких-нибудь пару десятков лет попасть в ад — как протестантам. Что же до самого Франсуа, то он возблагодарил Господа за то, что ему повезло родиться католиком. И если у кого другого это могло бы выродиться максимум в пару мыслей за кружкой пива, то впечатлительный Франсуа бросился к своему исповеднику и вскоре постригся в монахи.
Отец Жозеф
Выбор его пал на Орден капуцинов, как на более активный и деятельный в миру.
Так ему пришлось отказаться от верховой езды, которую он чрезвычайно любил: капуцины могли передвигаться только пешком. Несколько лет отец Жозеф, бывший красавец Франсуа, смиренно топтал дороги Франции, инспектируя монастыри. Но каждая дорога имеет конец — и дорога отца Жозефа привела его в Лувр.
Как один монах остановил войну
Ничто не предвещало, но внезапно Франция оказалась на пороге гражданской войны. С Францией вообще в истории так бывало неоднократно и обычно заканчивалось лёгким шумом. Однако, чтобы он остался именно лёгким, требовались действия. В этот раз крупные феодалы, которых не устраивала королевская власть — а точнее, власть Марии Медичи, королевы-регентши, заметно уступавшей умом своей великой предшественнице Екатерине Медичи, — собрали войска и забряцали оружием.
Если вам интересно, чего они хотели, то вот краткий спойлер: денег и государственных постов. Годом ранее Генеральные штаты утвердили примат королевства над духовной властью. Господа де Конде, де Лонгвиль, де Майенн, де Невер и прочие столь хорошо знакомые нам по Дюма фамилии собрались и стали воевать против королевы, за исполнение резолюции.
«Но как? — спросите вы. — Зачем им укреплять королевскую власть?». Она им особо и не сдалась, но лозунги звучали красиво. Аналогичной истории предстояло повториться во Франции ещё несколько раз.
Мятежники собирают армию, королева тоже собирает армию: вот-вот начнётся война. И посреди этого, весь в сером, появляется отец Жозеф и кричит: «Не стреляйте! Я пришёл с миром!».
И вот этот бывший дипломат, бывший военный, а ныне — монах с горящими верой глазами говорит с мятежниками. Призывает обратиться к Господу, льстит, договаривается… и останавливает гражданскую войну.
— Однако, — задумчиво сказал епископ (тогда ещё) Ришельё, — пожалуй, этот человек достоин, чтобы занять место среди моих кошек.
Мария Медичи
Работа и самоистязание
Давайте не будем про «красного кардинала» — про него написаны тысячи статей и сломлены сотни копий, но так или иначе, Ришельё был патриотом Франции, который сражался с её внешними и внутренними врагами. А ещё он любил котиков.
Именно к нему попал наделённый, пожалуй, не меньшими талантами отец Жозеф. Легенды гласили, что в минуты уединения Ришельё предпочитал, чтобы к нему входили только котики и этот невероятный капуцин — ставший при нём кем-то вроде Лаврентия Палыча Берии при Сталине.
Трепетный юноша Франсуа изменился: теперь он вставал в четыре часа утра и молился с фанатичной самоотдачей, непременно начиная с самоуничижения.
Так он молился час, затем звал секретаря и начинал работать — отвечать на письма, диктовать ответы. Потом отец Жозеф шёл на мессу, а вернувшись, принимал просителей. Только в час он садился поесть, и его рацион напоминал монастырский — суп и варёное мясо. Его называли фанатиком: огонь в глазах пугал и настораживал светских львов, а адепты Просвещения утверждали, что в нём собралась вся косность его века. С другой стороны, отец Жозеф был подлинным мистиком — возможно, единственным в хохочущем, дуэлирующем и интригующем Париже. Постоянные бичевания, незаживающие раны, жёсткие доски вместо постели и неснимаемая власяница были с ним долгие, долгие годы.
А кардинал — уже кардинал Ришельё — говорил так: «После Бога отец Жозеф стал главной причиной моего возвышения». Острый и блестящий ум Ришельё дополнялся мистицизмом и дипломатическими навыками отца‑капуцина.
Должна же быть у человека мечта
А ещё поначалу отец Жозеф мечтал о новом крестовом походе: это было его идеей фикс, хотя последний из них был предпринят аж в конце четырнадцатого века — более двухсот лет назад. Но, как мы уже выяснили, этот государственный деятель, фактически второе лицо в королевстве, был фанатиком и мистиком. Он, конечно, преданно работал на Ришельё, но для души ему хотелось только в крестовый поход!
Освободить Константинополь! Очистить от неверных Святую Землю!
Это так странно выглядело в Париже времён Людовика Тринадцатого, что могло, разумеется, оставаться лишь мечтой.
Кардинал Ришельё и отец Жозеф
Однако его поддержал герцог Наваррский, с ним согласилась Испания, он основал новый духовно-рыцарский орден Воинства Христова — казалось, этот невозможный анахронизм вот-вот произойдёт только благодаря железной воле капуцина Жозефа, но… грянула Тридцатилетняя война. И всем стало не до него, бедняги.
Осталось ему только сочинять печальные стихи о несложившемся освобождении Святой Земли.
Коварная французская рука
Отец Жозеф организовал секретную разведывательную службу кардинала. Но Ришельё смотрел дальше: он задумал неофициальное ведомство по иностранным делам — и именно его предстояло возглавить знаменитому капуцину. (Чисто теоретически можно представить, что именно он отправил Миледи в Лондон. Чисто теоретически — потому что кардинала и его верного капуцина занимали более глобальные цели: они хотели переустроить Европу).
Был ли мятеж в Каталонии, который заставил её отделиться от Испании, результатом интриг двух священнослужителей? Не исключено. Дотянулась ли рука во власянице до английского двора? Почти наверняка — да. Контроль над альпийскими перевалами Франция вежливо забрала у Италии? Ну тоже понятно.
При Ришельё-министре плотная сеть шпионов отца Жозефа окутывала Францию. При этом он даже не получал собственного жалованья: субсидия, выплачиваемая ему королём, уходила на пропитание и экипаж.
Ришельё долго ходатайствовал, чтобы сделать своего друга кардиналом. Но удалось это только в год смерти самого Жозефа. Умер он за четыре года до великого министра, который так надеялся сделать его своим преемником.
Как уже было сказано — без доклада к кардиналу могли войти только отец Жозеф и любимые кошки.
Что ж, возможно, Жозеф отчасти и сам был немного котом.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.