Лекарство от Февраля
Февральский переворот высвободил могучие деструктивные силы, которые до этого были не так заметны под медленно гниющей оболочкой, и изменил облик страны. В армии исчезло единоначалие — отныне вопрос «идти ли в атаку или нет» решался не военными начальниками, а солдатскими комитетами. На практике это, как правило, значило то, что в атаку не пойдёт никто.
В попытках повлиять на ситуацию появились ударные части нового типа. Не просто штурмовые подразделения, но ещё и те, кто добровольно подписывали клятву в любой ситуации слушаться командира и, когда надо, отправляться в бой.
Первой из таких частей стал сформированный Корниловский ударный отряд (позже его развернут в полк), названный в честь Лавра Корнилова — одного из храбрейших генералов в стране.
Наполнялось молодое подразделение или настроенными по-боевому фронтовиками, или молодыми, воодушевлёнными людьми. Последние ещё не успели побывать в армии и проникнуться духом разлагающих дисциплину свобод. Для штурмовой части в условиях текущих революционных процессов это было очень важно.
Правда, особого воодушевления, кроме как у Корнилова, командующего новой частью капитана Неженцева и довольно узкой «тусовки», больше ни у кого не было. Фронтовые массы не любили корниловцев: как только те появлялись на фронте, «договорняки» заканчивались и возобновлялась война — от которой прилетало и соседним подразделениям.
Некоторые соседи даже грозились выбить ударников из окопов.
Тихонько ненавидели корниловцев и штабные — ведь само существование отряда было упрёком профессиональному офицерству. В таких условиях Неженцеву приходилось регулярно воевать за снабжение — иногда даже получая его у Красного креста.
Знамёнщик, ассистенты и адъютант Ударного отряда 8-й Армии (позднее преобразован в Корниловский ударный полк) поручик князь Ухтомский, 1917 г. На касках — череп со скрещёнными костями; на рукавах — синяя полковая эмблема
Корниловцы участвовали в июньском наступлении, и не без внушительных тактических успехов — взятие позиций, сотни пленных, неприятельские пулемёты и орудия. Но глобальной ситуации это изменить не могло — собрав «лучший элемент» в ударных отрядах, авторы идеи добились лишь того, что остальная часть армии стала ещё инертнее. Поэтому, несмотря на успехи ударников, наступление в целом провалилось.
Первые из белых
Затем последовало неудачное выступление Корнилова — войска не добрались до столицы, военная диктатура не состоялась. Зато усилились ультралевые силы, которые в итоге взяли власть в октябре.
Но для посаженного в Быховскую тюрьму за вышеописанную эскападу Корнилова и его ближайшего окружения переворот стал окном возможностей. Военные власти мало что успели сделать в эти тревожные дни, но они хотя бы освободили узников — понимая, что это, быть может, последний их шанс в борьбе с большевиками.
Корниловцы, как и офицеры из Быхова, поодиночке двинулись на Дон — чтобы поднять казачество и свергнуть большевиков. План потерпел полное фиаско: казаки думали, что новая власть их не будет особо трогать, и вообще хотели бóльшей независимости. Добровольческая армия Корнилова осталась почти без конницы. Зато весьма кстати пришлись 32 пулемёта корниловцев — этот вид оружия они нежно любили, он во многом был «фишкой» полка.
Генерал Корнилов с офицерами Корниловского полка. Слева от Корнилова — Митрофан Неженцев
В самом начале Гражданской войны белые добровольцы были небольшой тусовкой «тех, кому больше всех надо». В Первый Кубанский поход выступили несколько тысяч человек — в то время как в Ростове-на-Дону осталось 17 тысяч офицеров, проигнорировавших призывы Корнилова. Так что поначалу в ряды добровольцев не спешили записываться не только казаки.
Расставшись на время с казаками, в феврале 1918-го корниловцы и другие добровольцы двинулись в Первый Кубанский поход. Выступившие в него белые легко могли громить практически любые встречающиеся в поле силы красных. Большевики были заняты укреплением власти в крупных городах и посылали против добровольцев разрозненные отряды, чей боевой дух оставлял желать лучшего, а выучка была крайне слабой. Поэтому белые регулярно били красных.
Однако ощутимых результатов поход не принёс — Корнилов и Неженцев погибли при попытке штурмовать Екатеринодар, и в итоге добровольцы вернулись к тем же станицам, откуда всё и началось.
Лучшим достижением стало то, что движение всё ещё существовало. А заплатить за это пришлось немало — одни только корниловцы, выступившие в количестве 1220 человек, умудрились потерять убитыми и ранеными более 2220-ти (раненые возвращались в строй, плюс вливались добровольцы по пути).
Второе дыхание
Такое было возможно только потому, что ударники активно привлекали пополнения. Самым мотивированным контингентом были, конечно, добровольцы. Мобилизации начались позже — но был и «промежуточный» способ, добровольно‑принудительный.
То есть — уберите слабонервных от экрана — привлечение в свои ряды пленных.
В реалиях Гражданской войны, когда разруха была не только вокруг, но и в головах, это вполне работало. Чаще всего процесс проходил просто, без натужных психологических игр. Построили людей, крикнули: «Кто хочет служить России вместе с нами, три шага вперёд!». Большинство шагнёт — и, помимо жизни, получит хоть какую-то определённость, хотя бы на время.
Корниловские добровольцы
Многие потом пытались бежать — или к своим, или просто по домам. Но некоторые втягивались во фронтовой коллектив, впитывали его понятия о плохом и хорошем, полковую культуру и воевали достаточно упорно. Это происходило даже с бывшими махновцами. Правда, временами они доставляли неприятные минуты своим начальникам, качая их на руках — у «зелёных» был милый обычай убивать непопулярных командиров ударами о землю. Но у корниловцев таких эксцессов от экс-махновцев не случалось.
Платить за это приходилось обилием красных шпионов в своих рядах. В один из осенних деньков 1918 года из полка вдруг исчез прапорщик Войцеховский. Вскоре последовала атака красных — они сложным маршрутом прошли в тыл, выбрав для этого раннее утро, когда полк выходил на занятия с минимумом патронов. Итог — полтысячи трупов и раненых.
Но делать было нечего — пополнения требовались, как воздух.
Накачавшиеся живой силой корниловцы отправились в ещё один поход, в ходе которого всё же взяли злосчастный Екатеринодар в августе 1918 года. Это произвело впечатление на казаков, которые, видя, что белое движение до сих пор существует, активнее присоединялись к делу.
Хотя и далеко не все — некоторые переходили к красным. Занимались они, правда, чаще охраной от белых своих участков — порой постреливая по площадям, как только рядом с владениями такого казака появлялись добровольцы. А один — из станицы Убеженская — лупил из бомбомёта, за что его в итоге повесили.
Корниловцев меж тем ждали тяжёлые бои за Донбасс зимой-весной 1919 года. Красные имели тут преимущество — разветвлённую железнодорожную сеть и промышленные города, которые поставляли мотивированных для войны с белыми рабочих. И конечно, много бронепоездов, которые большевики не стеснялись использовать.
Но в итоге после серьёзных потерь белые выдавили красных с Донбасса, а разросшиеся до размеров дивизии корниловцы пошли на Москву.
Корниловцы у броневика «Князь Пожарский»
Москва слишком далеко
Вначале всё шло неплохо — белые брали один город за другим. Четырнадцатого октября 1919 года в Мценске даже повесили бывшего генерала Станкевича, ставшего красным комендантом города.
Казнённый генерал был выпуклым проявлением причины, по которой белых ждала неудача. Большевики не сидели на месте: они активно привлекали царских офицеров в РККА и организовывали военные процессы, не испытывая при этом отчаянной нужды в вооружении, патронах и униформе — ведь красным достались индустриальные регионы страны.
Теперь против белых встали не разрозненные отряды, а армейские части. Под командованием мобилизованных офицеров — тех самых, что не захотели стать добровольцами «за белых», — эта армия нанесла белым поражение под Орлом и погнала их обратно на юг.
Отступать после поражения, как это чаще всего и бывает, было больно и неприятно. Но иногда у корниловцев получались и забавные эпизоды.
Например, под Ростовым были серьёзные бои — белые отстаивали возможность спокойно переправиться через Дон.
В одной из атак 9 января 1920 года на корниловцев пошла пехота, поддерживаемая броневиком. Экипаж последнего, увлёкшись атакой, бросился вперёд. Доехав до обледеневшего ската, машина потеряла управление и, быстро кружась, покатилась прямо в лапы ударникам.
Отставшую пехоту без особых усилий удалось прогнать. После боя у корниловцев стало на один броневик больше.
В марте белые отступили до реки Кубань. Организованной переправы в полном порядки не вышло — пришлось побросать почти всё вооружение, кроме винтовок и легких пулемётов. Остались на «красном» берегу и многие личные вещи — в том числе, семейные альбомы и сувениры с Великой войны. Переправлялись под огнём; безвозвратные потери 3-го Корниловского полка перевалили за 50 процентов — и могли быть больше, если бы не густой утренний туман над рекой.
Совместное фото офицеров Корниловского полка
В этом же месяце ударников ждала эвакуация из Новороссийска — хаотичное и трагическое для белых мероприятие. Корниловцев, кстати, пытались не пустить на транспорт, но для решения этой проблемы хватило лишь одного намека на применение оружия.
Многим другим транспортов не хватало — например, кубанским казакам, которые, однако, нашли выход, перейдя на сторону красных. Летом 1920-го они встретились с ударниками, но уже по разные стороны баррикад.
Крым
Успешно добравшись до Крыма, корниловцы продолжили активно воевать — сперва у Днепра в бесполезных, но кровавых попытках срезать Каховский плацдарм, а потом у Перекопа.
Отчаянное положение не оздоровило тылы белых — интенданты продолжали воровать. Местами гешефты доходили до продажи оружия и боеприпасов «зелёным». Пока на фронте проходило регулярное кровопускание, в тылу царил полный бардак.
Никакие тактические чудеса не могли изменить тенденцию.
Да, белые пытались — отчаянно маневрировали тачанками, прорываясь прямо сквозь ряды красных, после чего расстреливали их с разных сторон. Или прятали броневики и «гантраки» с пулемётами за конницей, чтобы внезапно атаковать в решающий момент.
Но всё оказалось бесполезно — РККА уже была не та, что в 1918-м, да и остался у белых фактически только Крым. Красные всё чаще били корниловцев. В ходе этих боёв происходили просто чудовищные эпизоды. Скажем, история подпоручика Пинского, чью роту в куски изрубили красные кавалеристы 14 октября 1920 года. Пинскому прострелили голову, но мозг не пострадал. И это было наименьшей проблемой — когда красные пошли собирать трофеи, подпоручику пришлось стоически притворяться мёртвым, пока ему отпиливали палец, чтобы забрать золотое кольцо. После этого Пинский дополз до своих и в итоге даже выжил.
Последним серьёзным сражением для полка стала оборона Перекопа — требовалось выиграть время для эвакуации получше, чем в Новороссийске. Это корниловцам вполне удалось, и в итоге они отплыли в Галлиполи, где и встали лагерем.
Лагерь Корниловского ударного полка в Галлиполи
Там боевые подвиги сменились хозяйственным бытом.
Корниловцы ловили черепах на суп, рыли землянки, охотились на змей с шашками или занимались земледелием — арендовали землю и собирали урожай. Даже выиграли чемпионат Добровольческой армии по футболу.
В августе 1921 года корниловцы покинули Галлиполи, чтобы перебраться на Балканы. Там они ещё какое-то время сохраняли оружие и организацию. Имелись даже надежды продолжить Гражданскую войну, если победившие красные не удержат власть. Но это были не более чем иллюзии — как ударная войсковая часть в Россию корниловцы уже не вернулись.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.