В предыдущей статье серии читайте о лётчиках-истребителях, сражавшихся против рейха в чужой стране.
«Это место сводит меня с ума, напалм сжигает нас всех», — поётся в песне Into the fire группы Sabaton. Новый выпуск «Истории с Sabaton» посвящён Вьетнаму. О бомбардировках, рейдах по джунглям, невидимом враге и напалме, сжигающем всё на своём пути, — читайте в переводе и с комментариями WARHEAD.SU.
В разгар холодной войны в джунглях Вьетнама бурлила горячая. Бои на заросших тропах, широких равнинах, затопленных рисовых полях и болотах дельты Меконга были беспощадными, в них не работали многие старые доктрины. Западная коалиция столкнулась с партизанской тактикой войск Северного Вьетнама, которые оказались мастерами ловушек и засад. Тишина джунглей готова была в любой момент взорваться пальбой и криками умирающих.
Инди: Вы ведь писали о самых разных войнах, верно? Обе мировые, Тридцатилетняя, Северная и прочие. Но про вьетнамскую у вас всего одна песня.
Пэр: Да, Into the Fire.
«В этой битве никто не выживет»
Инди: Это был самый разгар холодной войны. Пока Соединённые Штаты и Советский Союз занимались самой опасной «игрой в гляделки» в истории человечества, на периферии кипели настоящие войны. Коммунистическая доктрина «народного освобождения» нашла отклик в избавляющейся от колониализма Юго-Восточной Азии, и правительство США опасалось «эффекта домино», который отдал бы большинство тамошних стран в руки красных.
Американцы вторглись во Вьетнам в 1961 году. Советская и американская идеологии раскололи страну на два лагеря. Коммунистический Север начал вооружённую борьбу против республиканского Юга. Хотя президент Кеннеди обещал «завоевать умы и сердца» вьетнамского народа, это не помешало ему отправить специалистов для тренировки армии Южного Вьетнама. Столкновения становились всё более кровавыми, американцы всё сильнее втягивались в конфликт, который перерос в полноценную войну. Предельно жестокую войну.
В прошлом боевые действия были для США и их союзников делом простым и прямым. В сражениях Второй мировой — как на Тихом океане, так и в Европе, — равно как и в последовавшей Корейской войне, позиции сторон был известны, а поле боя чётко определено. Американцы гордо заявляли, что готовы победить любого врага в любой части света.
Во Вьетнамской войне, однако, многие традиционные тактические приёмы оказались неработоспособными. Конфликт часто приводят как пример «партизанской войны», так как Северный Вьетнам во многом полагался на Вьетконг — Национальный фронт освобождения. Целью Вьетконга было взятие юга страны под контроль путём переманивания на свою сторону сельского населения, часто методом запугивания. Вьетконговцы не носили форму, у них не было стандартов снаряжения, а традиционным методам боевых действий они предпочитали засады и ловушки. Западная коалиция столкнулась с врагом, у которого, кажется, не было штабов и который даже не пытался соревноваться с ними в небе или в море. С врагом, который избегал боя, предпочитая пострелять издалека и скрыться. Американцы сколько угодно могли бомбить север страны — их противник был невидим, скрываясь под деревьями, в подземных ходах или тайных лагерях в Лаосе и Камбодже.
Стало понятно, что обойтись одними бомбардировками, отсиживаясь на базах, не получится. Чтобы разбить врага, уничтожить его линии снабжения и устранить влияние на деревенское население, придётся проводить агрессивные операции.
«Хаос на поле битвы, и все джунгли в огне»
Австралийские союзники применяли доктрину интенсивного патрулирования, позволявшую контролировать местность вокруг опорных баз, и американцы последовали их примеру. Местность, однако, препятствовала этому. По Вьетнаму с его заливными рисовыми полями, лесистыми холмами и продуваемыми ветром долинами в горах на юге было непросто передвигаться. Плато центральной части страны сильно отличалось от болот дельты Меконга, а самым характерным пейзажем были джунгли. Здесь боевые действия вели отдельные взводы, пробираясь через густые заросли в попытке одолеть врага.
В джунглях часто стояла зловещая тишина. Почти не было звуков, если не считать шума пролетающих вертолётов или отдалённой стрельбы. Двигаться следовало осторожно, поскольку любая хрустнувшая ветка могла выдать тебя врагу. Видимость была плохая. Обычно различить можно было лишь двух-трёх человек по соседству. На сложной местности взвод делился на более мелкие группы, которые медленно передвигались, прикрывая друг друга. Найти тропу среди травы и лиан было почти невозможно. На каждом шагу следовало внимательно изучать окрестности на предмет движения или пятен необычного цвета. Из-за такого постоянного напряжения игра теней порождала ложные образы. Густая растительность была идеальным укрытием для засад. Отвлекись всего на секунду, утрать бдительность лишь раз — и это может стать последней твоей ошибкой.
Разумеется, как я уже сказал, воевали не только в джунглях. Маршрут мог начаться на сухой равнине, привести в густую бамбуковую рощу, потом заставить пересечь бурную реку или затопленные рисовые поля, а завершиться в траве высотой в рост человека. И всё это — на протяжении пары часов пешего хода.
Из-за такого разнообразия местности оказывалось почти невозможным вычислить время, требуемое для прибытия в нужную точку. Непрерывный стресс от необходимости смотреть по сторонам выматывал, а поскольку надо было ещё стоять в карауле, на сон оставалось лишь несколько часов. Провиант и пресная вода часто были в дефиците, а переходы по джунглям требовали восстановления сил. Температура скакала от зноя до мороза в зависимости от сезона. Стояла удушающая влажная жара, а с началом сезона дождей некуда было деться от воды. Неопытные солдаты страдали от тепловых ударов и истощения, а комары, пиявки и змеи были постоянной угрозой в болотах. Малярия, лихорадка, дизентерия, понос и «траншейная стопа» были причиной ежедневных небоевых потерь. Неудивительно, что от всех этих ужасов часто спасались приёмом наркотиков.
Поскольку бойцы часто находились вне базы по несколько суток, им приходилось носить с собой много припасов и патронов. Снабжение часто было затруднено или возможно только с помощью вертолётов, так что все припасы старались делать максимально лёгкими. Это отчасти снижало нагрузку на солдат.
Изменила война во Вьетнаме и вооружение. Распространение автоматических винтовок, таких как M16A1, повысило огневую мощь пехоты, особенно в стычках накоротке, но также привело к росту расхода патронов. Боепитание вообще было острым вопросом. Перестрелки в джунглях часто проигрывались той стороной, которая первой оставалась без патронов. Миномёты и реактивные гранатомёты в джунгли обычно не брали из-за их тяжести и громоздкости.
Когда начинало темнеть, нужно было держаться вместе. В ночных джунглях было почти невозможно ориентироваться и легко можно было потерять друг друга. Обычно в сумерках делали привал, а когда совсем темнело, быстро меняли позицию. На сон оставалось лишь несколько часов, так как нужно было нести караул и готовить свои засады для следующего дня.
Если патрульной группе удавалось пережить ночь и достичь точки назначения — обычно деревни или иного населённого пункта, — она выясняла, нет ли там Вьетконга. Сопровождавшие взвод переводчики допрашивали гражданских, пытаясь оценить ситуацию. Но добиться правды было сложно. В деревне жили обычные люди — рыбаки, лесорубы, крестьяне. Невозможно было понять, как они относятся к Вьетконгу. Поддерживают его или просто хотят жить в мире? Прячут ли они оружие, расставляют ли ловушки? Часто вьетконговцы использовали местных жителей как разведчиков, заставляя оповещать о перемещениях американцев. Имея эту информацию, они готовили засады. Обычным делом было внезапно встретить врага на обратном пути, возвращаясь уже проверенным маршрутом.
При контакте с врагом тишина нарушалась мгновенно. Боец, идущий первым, обычно выпускал в сторону противника весь магазин, прежде чем залечь. Идущие следом кидали гранаты и дымовые шашки, по рядам прокатывалась команда «К оружию!». Вперёд выдвигались пулемётчики и гранатомётчики, подавляющие врага, остальные прикрывали фланги. Важно было как можно скорее обрушить на врага всю имеющуюся огневую мощь. Оказаться в огневом мешке было смертным приговором. Стреляли обычно вслепую. Иногда везло заметить мелькнувшего среди веток врага, но чаще плотная растительность полностью скрывала его даже на небольшой дистанции.
Шквал автоматического огня, расцвеченный трассирующими пулями, срезал ветви и листья. Гранаты, такие как M67, были практически невидимы — их нереально было заметить вовремя и отбросить. Если противник отступал под напором огня, взвод устремлялся в погоню, пытаясь не дать ему оторваться. Радист немедленно связывался с базой и передавал координаты, запрашивая поддержку. Если везло, прилетали вертолёты или бомбардировщики и наносили удар, пытаясь уничтожить врага с воздуха. Больше всего ужаса вызывали напалмовые бомбы.
«Это место сводит меня с ума, напалм сжигает нас всех»
Напалм — более жестокая разновидность огнемёта, обычно представляет собой бензин, смешанный с загустителем. Это очень жарко горящая и липкая жидкость, пристающая к коже и одежде, словно огненный клей, и наносящая чудовищные ожоги, а также проникающая в бункеры и тоннели. В месте напалмовой бомбардировки джунгли вспыхивали мгновенно. В огне погибали свои и чужие, военные и гражданские. Напалм не только сжигал всё, до чего дотянется, но и выжигал кислород, буквально высасывая воздух из лёгких и размазывая людей перепадом давления. Жара и удушье убивали даже тех, кто избежал прямого попадания. Напалм нельзя было потушить водой, он приносил верную и очень мучительную смерть.
Напалм стал символом войны во Вьетнаме. Но, как и автоматическое оружие, как и тысячи снарядов, и тонны бомб, потраченных в каждом бою, он был всего лишь одним из средств уничтожения врага. Врага, который не соблюдал уставов и не имел линии фронта. Напалм стал символом отчаянной попытки убить неуловимую угрозу любой ценой.
«Ночное создание под огнём, в пламени напалма»
Инди: Интересно, что про Вьетнам у вас всего одна песня, причём одна из ранних, если я правильно помню.
Пэр: Да, из первого нашего альбома, Primo Victoria.
Инди: И как вы её создавали?
Пэр: На тот момент у нас не было ясного представления о собственной концепции, о том, какие войны и какие битвы мы будем описывать. Исторических знаний тоже было мало. Так что мы писали про то, о чём хоть что-то слышали. Вторая мировая — как всё началось и операция «Оверлорд» с высадкой в Нормандии. Пара других войн. Ну и вьетнамская, конечно.
Инди: Когда я был маленьким, она ещё шла. Я родился в шестидесятых, а война закончилась в семидесятых, первые семь лет моей жизни я застал её.
Пэр: Это верно. В смысле, для тебя.
Инди: Молодёжь…
Пэр: Мы ту войну не застали, но видели кучу фильмов о ней, их тогда много снимали. Музыка тематическая была, опять же. Например, одна из моих любимых групп — Grave Digger — написала одну из моих любимых песен, Heart of Darkness, которая посвящена…
Инди: Одноимённой повести Джозефа Конрада, по которой сняли фильм «Апокалипсис сегодня».
Пэр: Когда мы писали текст, у нас была мысль. Там упоминается «создание ночи, идущее в огонь, готовое к битве». Подразумевается человек, полный гнева и ненависти. И напалм.
Инди: И напалм. Знаешь, мне это даже больше напоминает не «Апокалипсис сегодня», а «Охотника на оленей» с Робертом де Ниро и Кристофером Уокеном. Когда персонаж Уокена срывается и играет в «русскую рулетку», раз за разом — и выигрывает. И ты видишь в его глазах… Уокен, конечно, великий актёр, показывает это очень круто. Мрачных фильмов про Вьетнам снято много — те же «Апокалипсис сегодня» и «Охотник на оленей». А вот ничего комедийного я не припомню. Я это к чему: вот про войну в Корее есть MASH, про Вторую мировую — «Герои Хогана». Последний вообще про концлагерь для пленных, при этом там развесёлые персонажи типа полковника Клинка, сержанта Шульца и прочих комичных немцев. А ведь всего 20 лет прошло после войны. То же самое и MASH — его снимали в семидесятые. А вот про Вьетнам ничего легкомысленного нет.
Пэр: Даже не знаю. Возможно, это из-за негативного отношения к войне, сформировавшегося в США, в отличие от Второй мировой.
Инди: Потому что они её не выиграли, да.
Пэр: Вторая мировая завершилась на оптимистичной ноте для США.
Инди: А Корея, хоть и завершилась мутно, но всё же не поражением. А что касается вашей песни, для меня напалм — устойчивый символ Вьетнамской войны. Хроникальные фотографии или те же кадры новостей, которые отец смотрел по телевизору, — везде напалм, напалм, напалм. Страшная вещь, если вдуматься. А когда я был маленьким, наш район поливали ДДТ (инсектицид). Надо было сидеть дома, пока шло распыление. Жутко ядовитая штука, её больше не используют.
Пэр: По понятным причинам.
Инди: Ну что ж, это была песня Into the Fire, и на сегодня это всё.
Пэр: Спасибо, что смотрите «Историю с Sabaton».
Инди: До встречи!
Пэр: Слушайте меня все! Мы любим канал «История с Sabaton». Если вы его тоже любите — покажите это нам! Поддержите его на Patreon, YouTube и везде, где пожелаете. Спасибо вам! Будем продолжать!
