Имя Пьера Паоло Пазолини известно каждому любителю кино, но в то же время стоит немного особняком. Уж слишком шокирующими были его фильмы даже по тем временам. Его первые фильмы – «Аккатоне» и «Мама Рома» — дань великому итальянскому неореализму, в последующих картинах чувствуется дань уважения Годару и его «политическому кино», а дальше Пазолини просто шокировал. Его великий фильм «Сало, или 120 дней Содома» еще долго снился цензорам многих стран (а в некоторых он запрещен и поныне).
Пазолини известен не только как режиссер, но и писатель, поэт. Из-за политических взглядов его часто записывали то в лагерь марксистов, то коммунистов, но его понимание марксизма и хлесткая критика однопартийцев были такими обескураживающими, что и марксисты, и коммунисты от него открестились.
Можно с уверенностью отнести Пазолини к числу самых выдающихся людей в истории XX века. Человек-загадка, человек-парадокс таинственно появился на культурном небосклоне, а затем также погас. Его гибель вызывает множество вопросов, на которые не у всех есть ответы.
Пьер Паоло Пазолини родился в 1922-м году, в Болонье. Его отец, Карло Альберто, прославился тем, что когда-то спас жизнь самому Бенито Муссолини. Трудно сказать, как отреагировал на этот поступок Пьер Паоло, когда подрос, но факт, конечно, интересный.
Пазолини рано научился читать, любил и уважал русскую литературу, особенно Достоевского. В ранней юности симпатизировал фашизму, но эту детскую хворь в нем излечила… поездка в Германию. Увиденное там шокировало Пьера Паоло настолько, что он вернулся на родину убежденным антифашистом. Его симпатии к коммунистам были столь сильны, что спустя несколько лет он даже вступил в коммунистическую партию Италии. В первые послевоенные годы она была необычайно популярна, однако что-то подсказывает, что Пазолини написал заявление не из-за следования моде, а по зову сердцу.
Однако надолго у коммунистов Пазолини не задержался. Уже в 1949-м году он был изгнан из ее рядов, причем не просто изгнан, а с формулировкой, в которой говорилось о таких жутких вещах, как «гомосексуализм» и «совращение». Правда ли это? Как сказать. Обычно за такие вещи сажают (тем более, в католической Италии), так что здесь можно предположить, что вчерашние товарищи по партии ему просто хотели испортить репутацию.
Расстроился ли Пазолини? Нет. Он уже привык к тому, что долго не задерживается ни на одном месте. Изменил ли он своим симпатиям к коммунистам? Тоже нет. Он до последних дней поддерживал коммунистов и леваков всех мастей, начиная от самых безобидных и заканчивая даже такими оголтелыми, как «черные пантеры». Себя же он скромно именовал «католическим коммунистом». Итальянцев, многие из которых были добропорядочными католиками, такое сравнение изрядно корежило (ведь коммунисты, в их понимании – это приспешники дьявола!), но Пазолини было как-то плевать.
Вместо просиживания штанов на партийных собраниях, Пазолини предпочитал творить словом. Он считал, что если не рассуждать о потерянном поколении, а показать его жизнь, то о нем узнает куда больше людей. В своих ранних произведениях – сборнике стихотворений «Лучшие годы юности» и романе с говорящим названием «Шпана» он подробно описал жизнь самых безнадежных и отчаявшихся римских окраин. О Пазолини заговорили, он стал героем таблоидных страниц, которые хоть и относились к нему, как к эдакому городскому сумасшедшему, певцу маргиналов, но писали о нем постоянно.
Пазолини не требовалось партийное удостоверение. Для того, чтобы тебя услышали – вовсе не обязательно быть членом партии. Чтобы к твоему мнению прислушивались, можно написать эссе или выступить перед своими коллегами-писателями. Пазолини открыл в себе талант публициста, причем не самого рядового – он вел собственную колонку в одной из самых популярных газет Италии, Il Corrierre della Sera. А графоманам и горе-писакам там места явно не было.
1975-й год должен был стать годом очередных свершений для Пьера Паоло. Он завершил монтаж одного из своих самых противоречивых фильмов – «Сало, или 120 дней Содома». В этой весьма вольной экранизации знаменитых «120 дней Содома» маркиза де Сада – книги, о которой все слышали, но мало кто читал – он показал 1944-й год таким, каким он был для терпящего крушение фашистского режима.
Выход этого фильма должен был (и в итоге стал), настоящим событием в культурной жизни страны. В творческой тусовке слухи распространяются необычайно быстро, так что еще до выхода фильма о его содержании были наслышаны абсолютно все. В том числе, и местные правые, которые посчитали этот фильм оскорблением всех своих святынь вместе взятых. Пазолини получил несколько угроз, но отнесся к ним как обычно – с усталым равнодушием. Неизвестно, слышал ли он выражение «не читал, но осуждаю», но если знал бы, то обязательно его вспомнил.
А 2-го ноября 1975-го года практически все итальянские газеты вышли с шокирующими заголовками – Пьер Паоло Пазолини был убит. Его тело было найдено в пригороде Рима, на пляже в местечке Остия. Судмедэкспертов трудно чем-либо удивить, однако даже беглый осмотр тела режиссера дал понять, что в последние минуты жизни ему было очень больно.
Разумеется, полиция сразу взялась за местных неофашистов. Те проявили чудеса стойкости и единодушия – все валили друг на друга, причем с таким остервенением, что скоро полиция поняла, что убийцу стоит поискать явно в другом месте. И очень скоро очевидцы указали на необычного подозреваемого – 17-летнего юношу, который подрабатывал..сам собой. Неизвестно, какие именно доводы и аргументы использовали законники, но очень скоро этот юноша, Пино Пелози, признался в убийстве режиссера. По его словам, выходило, что это была банальная самозащита.
Следствие, однако, считало, что здесь все не так однозначно и примитивно. Законники посчитали, что у Пелози были сообщники – но найти и предъявить их суду так никто и не смог. В итоге суд принял решение, которое не удовлетворило ни общественность, ни близких Пазолини: Пелози был приговорен к 9 годам тюрьмы. В том случае, если бы следствие смогло доказать тот факт, что он действовал в составе группы, то срок был бы куда большим.
А основания думать, что Пелози был не один – имелись. Обстоятельства последних часов жизни явно указывали на то, что Пазолини попал в, так называемую, «постанову». Пелози использовался, как наживка – он должен был заманить писателя в условленное место, где его уже поджидали убийцы. Да и патологоанатомы были единодушны в том, что те повреждения, которые были нанесены режиссеру никак не мог нанести один человек, тем более, 17-летний. Следов крови Пазолини на одежде Пелози найдено тоже не было, но от этого факта суд просто отмахнулся.
Позже, в 1976-м году, полиция нашла молодых парней (13 и 15 лет), которые признались в том, что именно они расправились над режиссером. Впрочем, в суде эта многообещающая версия с треском провалилась. Оба подростка заявили, что все придумали. А спустя 30 лет с момента убийства Пазолини о себе напомнил Пелози. Он отказался от своих показаний, поскольку тогда, в 1975-м, его заставили заманить Пазолини неизвестные мужчины, которые и убили его.
Кому могло быть выгодным убийство представителя творческой богемы? Ведь это не та среда, в котором выясняют отношения оружием. Существует мнение, что незадолго до своей смерти Пазолини приступил к работе над романом, посвященным весьма нашумевшему делу – загадочной гибели Энрико Маттеи, главы крупной нефтяной компании.
Официальное следствие гибель Маттеи не считало ни загадочной, ни странной. Он погиб в авиакатастрофе, которая случилась еще в 1962-м году. Тогда специальная комиссия посчитала, что несчастье произошло из-за сложных метеоусловий, в которых проходил полет. Однако уже тогда в Италии заговорили о том, что гибель Маттеи могла быть выгодной американским бизнесменам. В те годы ту версию считали откровенно фантастической, но в 1995-м эксгумация тела Маттеи указала на то, что незадолго до крушения самолета на его борту произошел взрыв. Возможно, Пазолини сумел найти нечто такое, что никак не должно было стать достоянием общественности?
Расследование обстоятельств гибели Пьера Паоло Пазолини продолжается до сих пор. В нем много белых пятен. Но, кто знает, возможно, разгадка близка.