— Опять ты всё делаешь неправильно! — резкий голос Антонины Петровны разрезал тишину кухни. — Разве так суп варят? Дай сюда половник!
Ирина стиснула зубы и вцепилась в столешницу до побелевших костяшек. Внутри всё кипело, как этот злосчастный борщ. Тридцать лет, собственная семья, а мать до сих пор обращается с ней как с пятилетней девочкой.
— Мама, я сама справлюсь, — процедила она, пытаясь сохранять спокойствие.
— Справится она! — Антонина Петровна всплеснула руками. — Вот так всю жизнь. Не слушаешь мать — потом проблемы. Сначала эта квартира на окраине, потом муж, который копейки приносит, теперь еще и готовить не умеешь. Кто Мишеньку кормить будет, если не я?
Ирина отошла на шаг и демонстративно застегнулась сама. Выдохнула облачко пара и мысленно досчитала до десяти. С матерью всегда так — сначала командует, потом за внука давит. Психологический шантаж, как в учебнике.
— Мама, у мужа выходной, он посидит, если что. И я не заболею, — процедила она, пытаясь не сорваться.
— Ой, ну конечно. На твоего Сережу надежды, как на прошлогодний снег. Вечно в телефоне сидит, — Антонина Петровна отвернулась к зеркалу в прихожей, поправляя безупречную укладку.
Ирина вздохнула. Каждая встреча с матерью превращалась в испытание нервов. А сегодня предстоял еще и совместный поход в торговый центр, где мама наверняка будет комментировать каждую выбранную Ириной вещь. Господи, как она согласилась на это?
— Серёж, я вернулась, — Ирина устало бросила пакеты с покупками на диван и прошла на кухню, где муж кормил обедом их пятилетнего сына.
— Ну как шоппинг? — спросил Сергей, вытирая испачканный борщом рот Миши. — Вы с Антониной Петровной прошлись по всем магазинам?
— Даже не спрашивай, — Ирина плюхнулась на стул. — Представляешь, она мне джинсы выбирала! Сказала, что эти меня полнят, а вон те вообще «как на базаре». В итоге я купила те, что она забраковала в первом магазине.
Сергей сочувственно хмыкнул, не отрываясь от процесса кормления сына.
— А еще она опять начала про квартиру, — продолжила Ирина. — Говорит, надо было брать двушку ближе к ней, а не эту трешку на окраине. Что, мол, тут далеко от метро и район не самый престижный.
— Ну, зато места больше, и ипотеку мы потянули, — заметил Сергей.
— Да я знаю! Но она же… — Ирина не закончила фразу, перехватив взгляд мужа, кивнувшего в сторону внимательно слушающего их разговор Миши.
— А ведь это еще ничего, — добавила она, понизив голос. — Помнишь, на дне рождения Миши, когда собрались все наши друзья? Она при всех начала рассказывать, как я в детстве кровать мочила до пяти лет, а потом заявила, что торт я купила неудачный и сама бы испекла лучше. Люда с Костей до сих пор с сочувствием на меня смотрят. Я готова была сквозь землю провалиться.
Вечером, когда Миша наконец уснул, Ирина села на кровать рядом с мужем и тихо сказала:
— Я больше так не могу, Серёж. Мама звонит по десять раз на дню, приходит без предупреждения, критикует всё подряд — как мы живем, как Мишу воспитываем, как одеваемся, как готовим.
Сергей отложил телефон и посмотрел на жену:
— Знаешь, моя ведь такая же была.
— Что значит «была»? — удивилась Ирина. — Ты же говорил, что у вас отличные отношения.
— Сейчас — да, — Сергей усмехнулся. — Но ты не видела, как она на тебя смотрела первое время. Ты, мол, недостаточно хороша для её сыночка.
— Серьезно? — Ирина даже привстала от удивления. — А я и не замечала… Лидия Аркадьевна всегда была со мной такой приветливой.
— Потому что я поговорил с ней один раз, но очень серьезно, — Сергей выпрямился. — Сказал, что мы с тобой семья, и если она хочет быть частью нашей жизни, придется уважать наш выбор и наши решения.
Ирина недоверчиво покачала головой:
— И она просто… приняла это?
— Не сразу. Было пару месяцев обиженного молчания, — признался Сергей. — Но потом она поняла, что либо так, либо будет видеть внука только по праздникам. И как-то всё наладилось.
Ирина задумчиво покусала губу.
— Думаешь, мне нужно так же с мамой? Я просто боюсь… она ведь помогает с Мишей, когда нужно. Вдруг обидится насовсем?
— Ир, она твоя мать. Она любит тебя. Но она не понимает, что ты уже взрослая, потому что ты ей об этом не говоришь прямо.
— А если не поймет?
— Тогда это её выбор. Но я на твоей стороне, помни об этом, — Сергей обнял жену за плечи.
Разговор с матерью Ирина репетировала неделю. В голове слова звучали правильно и убедительно, но когда наступил момент, она почувствовала, как пересыхает во рту.
— Мам, нам нужно поговорить, — сказала она, когда они остались вдвоем на кухне. Сергей забрал Мишу на детскую площадку, чтобы дать им возможность пообщаться спокойно.
— Что случилось? — Антонина Петровна мгновенно напряглась. — У тебя проблемы? Сергей что-то натворил?
— Нет, мама, — Ирина глубоко вдохнула. — Проблема в нас с тобой.
Она высказала всё, что накопилось: о постоянном контроле, о непрошеных советах, о подрыве её авторитета перед сыном, о том, что чувствует себя снова подростком рядом с ней. Говорила сбивчиво, иногда путаясь в словах, но твердо.
Лицо Антонины Петровны постепенно менялось. Сначала на нём отразилось недоумение, потом — обида, затем — гнев.
— Значит, вот как ты благодаришь за всё, что я для тебя делаю? — процедила она, когда Ирина закончила. — Я посвятила тебе всю жизнь! Отказывала себе во всём, чтобы ты получила образование! Помогаю с Мишей, когда ты просишь! А теперь я, оказывается, во всём виновата?
— Мама, я благодарна тебе за всё, правда. — Ирина старалась говорить спокойно.
— Но мне тридцать лет. У меня своя семья и свои решения…
— Которые часто бывают неправильными! — перебила мать. — Кто тебя отговаривал брать эту квартиру?
— Ты, мама.
— Кто говорил, что Сергей недостаточно зарабатывает для семьи?
— Ты.
— Кто постоянно указывает, что Мишу нужно теплее одевать?
— В том-то и дело! — Ирина повысила голос, ударив ладонью по столу. — Это мои решения! Мои ошибки!
— Я взрослый человек и имею право на них!
— Прекрасно! — Антонина Петровна резко встала. — Раз ты такая взрослая и самостоятельная, справляйся сама. Только потом не приходи плакаться, когда очередная твоя «взрослая» идея провалится!
Она схватила сумку и направилась к выходу. Ирина догнала её в прихожей:
— Мама, подожди! Я не говорю, что не хочу тебя видеть или что мне не нужна твоя помощь. Я просто прошу уважать мои границы…
— Границы? — мать фыркнула, натягивая пальто. — Какие ещё границы между матерью и дочерью? Этих глупостей ты начиталась в своем интернете?
Дверь захлопнулась, оставив Ирину в растерянности стоять в прихожей.
Прошло две недели. Антонина Петровна не звонила, не приходила, словно отрезала их от своей жизни. Ирина нервничала, несколько раз порывалась позвонить, но Сергей удерживал:
— Дай ей время. Она остынет и сама выйдет на связь.
На третью неделю раздался звонок. Миша, игравший в гостиной, закричал:
— Мама, это бабушка Тоня к нам пришла!
Сердце Ирины заколотилось. Она выглянула в прихожую, где сын уже открывал дверь. На пороге действительно стояла Антонина Петровна с большим пакетом в руках.
— Здравствуй, Мишенька, — она улыбнулась внуку и протянула пакет. — Это тебе. Новый конструктор, ты такой хотел.
Миша с восторженным криком схватил подарок и умчался в комнату. Антонина Петровна прошла в прихожую, сняла пальто. Повисла неловкая пауза.
— Чай будешь? — наконец спросила Ирина.
— Буду, — кивнула мать.
Они сидели на кухне, пили чай, говорили о погоде, о новостях, о работе Ирины. О конфликте — ни слова, словно его и не было. Только когда Сергей увел Мишу купаться, Антонина Петровна вдруг сказала:
— Я много думала о нашем разговоре.
Ирина замерла с чашкой в руке.
— Когда твой отец ушел, ты была совсем маленькой, — продолжила мать, глядя куда-то мимо дочери. — Я боялась всего — что не справлюсь, что тебе будет не хватать отца, что не смогу дать всё, что нужно. И я решила, что должна контролировать всё, чтобы защитить тебя от ошибок.
Она перевела взгляд на дочь:
— Мне было тяжело одной. И, наверное, я так привыкла всё решать за тебя, что не заметила, как ты выросла.
Ирина почувствовала, как к горлу подступил комок.
— Мама…
— Подожди, дай закончить, — Антонина Петровна подняла руку. — Я позвонила Лидии Аркадьевне. Мы с ней раньше не особо общались, но… мне нужно было с кем-то поговорить. И знаешь, она мне многое объяснила. О том, что дети должны идти своим путем. Что наша задача — не указывать им дорогу, а просто поддерживать.
Она грустно улыбнулась:
— Не думала, что буду брать уроки материнства у свекрови своей дочери. Но, видимо, я что-то делала не так все эти годы.
— Ты говорила с Лидией Аркадьевной обо мне? — изумилась Ирина.
— О нас, — поправила Антонина Петровна. — У нас с ней, оказывается, много общего.
— В каком смысле?
— Она мне сказала: «Антонина, а ведь я была такой же, как вы».
— Какой «такой же»?
— Контролирующей, — мать отвела взгляд. — Властной. Она призналась, что тоже лезла во все ваши дела.
— И что изменилось?
— Сергей поставил ей границы, — сказала Антонина Петровна.
— …поставил ей границы, — одновременно произнесла Ирина, вспомнив разговор с мужем.
— Так ты знала?
— Да. Он мне рассказал.
— И что ты думаешь об этом?
— Мне казалось, у вас с самого начала были хорошие отношения.
— Нет, — покачала головой мать. — Лидия сказала, что сначала жутко обижалась на сына.
— А потом?
— Потом поняла, что это правильно, — пожала плечами Антонина Петровна. — Она научилась уважать ваше пространство. И теперь у вас хорошие отношения.
Она протянула руку через стол и коснулась ладони дочери:
— Я тоже этого хочу, Ира. Хороших отношений.
— Правда?
— Правда. Я постараюсь меньше контролировать, хоть будет непросто. Старую собаку новым трюкам не научишь, — она невесело усмехнулась.
— Мам, — Ирина сжала её руку. — Ты не старая собака!
— А кто я?
— Ты моя мама. И я не прошу тебя перестать быть собой. Просто…
— Просто что?
— Доверяй мне немного больше, ладно?
Антонина Петровна улыбнулась:
— Ладно. Обещаю попробовать.
— И этого достаточно.
— Но если что — я всегда рядом, — добавила мать. — Это не изменится.
— Ну что, как всё прошло? — спросил Сергей, когда Антонина Петровна ушла.
— Странно, — призналась Ирина. — Но, кажется, нормально. Представляешь, они с твоей мамой, оказывается, созванивались и обсуждали нас!
Сергей хмыкнул:
— А ты думаешь, почему моя мама вдруг предложила вам с Антониной Петровной вместе сходить на тот концерт в следующую субботу?
— Погоди, — Ирина уставилась на мужа. — Ты знал? Ты их свёл?
Сергей развел руками:
— Когда ты рассказала о ссоре с мамой, я понял, что им нужно поговорить. Твоя мама никого не станет слушать, кроме равного — такого же родителя. А моя мама прошла через это и может помочь.
— Так ты всё это… подстроил? — Ирина не знала, сердиться ей или смеяться.
— Скажем так, я создал подходящие условия, — он обнял жену. — Просто они обе любят нас. И им нужно было научиться делать это правильно.
Ирина покачала головой, но улыбнулась:
— Заговорщик…
— Ага, — согласился Сергей. — Но ради благого дела. Мир в семье дороже всего, правда?
Она прижалась к мужу, думая о том, как непросто иногда бывает отстоять свою самостоятельность, не разрушив отношения с близкими. И о том, что взросление — это процесс, который касается не только детей, но и их родителей.