— Серёга, ты чего не отвечаешь? Я тебе уже неделю звоню! — голос Дениса звучал взволнованно в телефонной трубке.
Я метнул телефон через комнату, но в последний момент передумал и поймал его. Руки тряслись. Третья бессонная ночь давала о себе знать. В висках стучало. Перед глазами снова и снова прокручивалась одна и та же картина — их объятия на моей кухне.
— Сука, — прошипел я, прижимая трубку к уху. — Какая же ты сука, Денис.
— Серый, послушай…
— Я всё знаю, — перебил я его. — Про тебя и Марину. И видел вас. Так что давай без этих дружеских звонков.
Я посмотрел на костяшки правой руки — распухшие, в засохшей крови после вчерашней встречи со стеной. В трубке повисла тишина.
— Серый, послушай… Мы не хотели, чтобы ты узнал так. Я собирался сам тебе всё рассказать, — начал оправдываться Денис.
— Да? Когда? Когда вы уже квартиру вместе купите? Или может на свадьбу пригласишь? — я не узнавал собственный голос, настолько он был пропитан злостью и отчаянием.
С Денисом мы дружили с первого класса. Жили в соседних подъездах, вместе делали уроки, гоняли мяч во дворе, вместе поступили в один университет. Он был рядом, когда я впервые серьёзно влюбился, а потом страдал из-за расставания. Я поддерживал его, когда у него умер отец. Мы были не просто друзьями — мы были братьями.
Когда я познакомился с Мариной на третьем курсе, Денис был первым, кому я о ней рассказал. Он радовался за меня, помогал готовиться к свиданиям, даже одалживал свою машину, чтобы я мог произвести впечатление. На нашей свадьбе он произнёс такой трогательный тост, что моя мама расплакалась.
Пять лет брака. Казалось, всё было хорошо. Конечно, были и ссоры, и трудности с деньгами, особенно когда я потерял работу и полгода не мог найти новую. Марина работала за двоих, я чувствовал себя никчёмным, но старался как мог — брался за любые подработки, помогал по дому. Денис в это время тоже часто заходил, поддерживал, предлагал варианты работы. Иногда оставался у нас допоздна — они с Мариной могли часами обсуждать какие-то книги или фильмы, пока я искал вакансии или отсыпался после ночной смены грузчиком.
А потом я начал замечать изменения. Марина всё чаще задерживалась после работы. Появились какие-то «посиделки с коллегами», куда меня никогда не звали. Телефон она теперь держала экраном вниз и пароль сменила. Когда я спрашивал, что происходит, она огрызалась и говорила, что я параноик.
— Ты мог бы хотя бы не врать мне в глаза, когда я спрашивал, что с ней происходит, — сказал я Денису. — Сколько раз ты говорил: «Серёга, да ты накручиваешь, у неё просто стресс на работе»?
— Я… я не знал, как тебе сказать, — его голос дрогнул. — Мы сами не понимали, что происходит. Это всё случилось как-то…
— Спонтанно? — я горько усмехнулся. — Ты просто случайно начал спать с моей женой? А потом случайно решил с ней съехаться, пока я был в командировке?
— Серёж, мы не хотели причинять тебе боль. Но между вами уже давно что-то разладилось, и ты это знаешь.
Его слова были как нож в сердце, потому что в глубине души я понимал, что он прав. Последний год мы с Мариной жили как соседи. Я был погружён в новую работу, она — в свои проблемы. Мы перестали разговаривать по душам, перестали строить планы на будущее. Но разве это оправдывало предательство?
— Знаешь, что самое паршивое, Денис? — сказал я, чувствуя, как к горлу подступает комок. — Я доверял тебе больше, чем кому-либо. Когда у нас с Мариной были проблемы, я приходил к тебе за советом. Рассказывал о своих сомнениях, о своих страхах. А ты всё это время…
— Я никогда не планировал увести твою жену, — перебил он меня. — Клянусь тебе. Это просто случилось.
— «Просто случилось»? — я не мог сдержать горький смех. — Нет, дружище, такие вещи просто не случаются. Для этого нужно делать выбор. Каждый день. Каждую минуту. И ты этот выбор сделал.
Неделю назад я вернулся из командировки на два дня раньше. Хотел сделать Марине сюрприз — купил её любимые пионы, заказал столик в ресторане, где мы отмечали годовщину свадьбы. Я старался, очень старался спасти наш брак. Да, мы отдалились, но я был уверен — мы справимся. Как раньше.
Когда я открыл дверь квартиры, то услышал музыку и смех из кухни. Марина смеялась так беззаботно, звонко, незнакомо. Этот смех… Я не слышал его уже больше года. А потом — голос Дениса.
Я застыл в коридоре, сердце колотилось как бешеное. На цыпочках подошёл к кухне. Они стояли у плиты — Марина что-то помешивала в кастрюле, Денис обнимал её сзади, уткнувшись носом в волосы. Его рука скользнула под её свитер, она выгнулась навстречу. Моя жена и мой лучший друг. В моём доме.
Пионы выпали из рук. Они обернулись.
— Серёжа! — лицо Марины исказилось от ужаса. — Ты должен был быть в командировке…
— Как удобно, да? — произнёс я чужим, охрипшим голосом. — Как, блядь, удобно!
Денис отступил на шаг и поднял руки:
— Серёга, давай поговорим как взрослые люди…
Я не помню, как преодолел расстояние между нами. Помню только хруст, когда мой кулак встретился с его челюстью. Марина закричала. Денис упал на колено, закрывая лицо руками. Я замахнулся снова, но Марина повисла на моей руке.
— Хватит! Прекрати! — кричала она. — Это не только его вина! Это и моя вина тоже!
Я отшвырнул её руку, и она отлетела к стене. В её глазах плескался страх.
— Давно? — спросил я, тяжело дыша.
Они молчали.
— Я спрашиваю, ДАВНО ВЫ ТРАХАЕТЕСЬ ЗА МОЕЙ СПИНОЙ?
— Три месяца, — тихо ответила Марина, глядя в пол.
Я рассмеялся — громко, истерично, до слёз.
— Три месяца. Отлично. Просто отлично, — я пнул стул, и он с грохотом опрокинулся. — И каково это — смотреть мне в глаза каждый день? Улыбаться, спрашивать как дела? Оба вы — каково это?
Я схватил бутылку вина, стоявшую на столе, и швырнул её в стену. Осколки и тёмно-красные брызги разлетелись по кухне.
— Серёжа, пожалуйста… — начала Марина, но я поднял руку, останавливая её.
— Я не хочу слышать ни слова, — мой голос дрожал. — Ни единого, блядь, слова.
Я вышел из кухни, собрал наспех самые необходимые вещи и ушёл, громко хлопнув дверью. Снял номер в гостинице, выключил телефон и три дня пил, не просыхая. На четвёртый день проснулся в луже собственной рвоты.
Как я мог быть таким слепым? Все знаки были перед моими глазами — её «задержки» на работе, новое белье, пароль на телефоне, их долгие разговоры по вечерам. Я слышал, но не слушал. Видел, но не замечал.
На пятый день Марина прислала сообщение: «Нам нужно поговорить. Мы не хотели, чтобы всё так вышло.» Я ответил: «Вещи заберу в выходные, когда вас не будет. Больше мне говорить с тобой не о чем.»
— Серёж, я знаю, что ты сейчас ненавидишь меня, — продолжал Денис. — И имеешь на это полное право. Но я хочу, чтобы ты знал — я никогда не хотел причинить тебе боль.
— Знаешь что, — я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. — Я не хочу больше это обсуждать. Вы сделали свой выбор, я сделал свой. С этого момента у меня нет ни жены, ни лучшего друга. Всё просто.
— Но мы же не можем вот так всё закончить! Двадцать лет дружбы…
— Можем, Денис. Можем, — я почувствовал странное спокойствие. — Потому что дружба строится на доверии. А его больше нет.
Я положил трубку и выключил телефон. Сел на край кровати и закрыл лицо руками. Внутри была пустота.
Я возвращался с работы пустой квартиры, заваленной коробками. Даже спустя полгода у меня не хватало сил их разобрать. Каждая хранила осколки прошлой жизни — нашей с Мариной жизни. Фотографии, сувениры из поездок, подарки… и воспоминания. Особенно воспоминания.
Я переехал в другой район, сменил работу, начал ходить в спортзал. По ночам часто просыпался в холодном поту, с колотящимся сердцем. Иногда протягивал руку на её сторону кровати, и реальность обрушивалась снова — она ушла. Выбрала его. Моего лучшего друга.
В первые месяцы после их предательства боль была физической — я не мог есть, засыпал только с помощью алкоголя, похудел на пятнадцать килограмм. Коллеги осторожно интересовались, не болен ли я. Я отшучивался — новая диета, ничего страшного.
Пару раз видел их вместе в городе — они не замечали меня, а я сворачивал в переулок, чтобы избежать встречи. Денис пытался дозвониться десятки раз. Я не отвечал. От общих знакомых узнал, что они с Мариной планируют пожениться. Новость ударила под дых, хотя, казалось бы, должна была оставить равнодушным.
Но что-то начало меняться, когда я встретил Анну. Она работала в соседнем отделе — яркая, умная, с заразительным смехом. Сначала мы просто обедали вместе, потом стали выбираться в кино по выходным. Она не давила, не торопила события, словно чувствуя, что я ещё не готов. И постепенно в моей жизни снова появились краски.
Той ночью мне приснилась Марина. Мы сидели на кухне, пили чай, и она спрашивала, почему я не уберёг нашу любовь. Я проснулся с мокрым от слёз лицом и понял, что должен наконец поговорить с ней. Не ради примирения — ради того, чтобы окончательно отпустить прошлое.
Я набрал сообщение: «Нам нужно встретиться. Поговорить. Наедине.» Ответ пришёл через несколько минут: «Хорошо. Когда?»
Мы встретились в маленьком кафе на окраине города, где нас никто не знал. Марина выглядела осунувшейся, под глазами залегли тени. Она нервно теребила салфетку.
— Как ты? — спросила она, не поднимая глаз.
— Выживаю, — честно ответил я. — А ты? Счастлива с Денисом?
Она поморщилась, словно от зубной боли.
— Мы… пытаемся наладить отношения. Это сложнее, чем мы думали.
Я усмехнулся.
— Для отношений, построенных на лжи, это не удивительно.
— Серёжа, — она наконец посмотрела мне в глаза, — я понимаю, что нет слов, которые могли бы всё исправить. Но я хочу, чтобы ты знал — я действительно тебя любила.
— Любила? — я покачал головой. — Если бы ты любила, не предала бы с моим лучшим другом.
Она опустила голову.
— Всё было не так просто, — тихо сказала она. — Ты… ты отдалился от меня. Мы годами жили как соседи. Я чувствовала себя невидимкой в твоей жизни.
— И решила, что измена — отличный способ решить проблему? — мой голос дрогнул.
— Нет, — она подняла на меня покрасневшие глаза. — Я решила, что больше не могу так жить. Я годами пыталась докричаться до тебя, Серёжа. Говорила, что мне одиноко, что нам нужно вернуть близость. Ты всегда соглашался, обещал, что всё изменится, но ничего не менялось.
Я хотел возразить, но вдруг понял, что она права. Мы действительно отдалились. Я погрузился в работу, в свои проблемы. Просто привык, что она рядом, как часть интерьера.
— Это не оправдывает предательства, — наконец сказал я.
— Нет, не оправдывает, — кивнула она. — И я живу с этой виной каждый день. Не проходит и часа, чтобы я не думала, что могла поступить иначе. Просто уйти, не разрушая твою дружбу с Денисом.
Мы замолчали. Вокруг шумела обычная кафешная жизнь, но между нами словно был стеклянный купол тишины.
— Зачем ты хотел встретиться? — наконец спросила она.
— Хотел… понять. И отпустить, — честно ответил я. — Я начал встречаться с другой женщиной. И она заслуживает меня целиком, а не ту версию, которая до сих пор цепляется за прошлое.
Марина слабо улыбнулась.
— Я рада за тебя, правда, — она коснулась моей руки, но я непроизвольно отдёрнул её. — Прости. Я просто… я хочу, чтобы ты был счастлив, Серёжа.
Мы просидели ещё час, говоря о мелочах — о работе, о её родителях, о моём переезде. Странно было сидеть напротив человека, которого знал наизусть, и чувствовать, что он превратился в незнакомца.
Когда мы прощались у выхода, она внезапно обняла меня. От неё пахло теми же духами, что и раньше. На мгновение прошлое нахлынуло с такой силой, что перехватило дыхание.
— Прости меня, если сможешь, — прошептала она.
Я осторожно отстранил её.
— Я работаю над этим.
Однажды вечером, возвращаясь с работы, я заметил у подъезда знакомую фигуру. Денис. Он стоял, засунув руки в карманы куртки, и выглядел осунувшимся.
— Давно ждёшь? — спросил я, подходя ближе.
Он вздрогнул и повернулся.
— Около часа. Я не был уверен, что ты вообще согласишься говорить со мной.
— Я и не согласился ещё, — ответил я, но всё же кивнул в сторону двери. — Пойдём, холодно стоять на улице.
Мы поднялись в квартиру молча. Я включил чайник и достал две чашки.
— Как ты? — спросил он, неловко переминаясь с ноги на ногу посреди кухни.
— Нормально. Работаю, живу, — я пожал плечами. — Зачем пришёл?
Денис глубоко вздохнул.
— Я хотел сказать, что мы с Мариной расстались.
Я замер, не донеся чашку до стола.
— Почему?
— Потому что… я понял, что всё было ошибкой, — он провёл рукой по волосам. — Знаешь, когда первая эйфория прошла, мы начали понимать, что построили отношения на предательстве. И это… это отравляло всё. Марина постоянно сравнивала меня с тобой. Я постоянно чувствовал вину. Мы пытались, правда пытались, но…
Я поставил чашки на стол и сел, жестом предлагая ему сделать то же самое.
— И что теперь?
— Не знаю, — он покачал головой. — Она уехала к родителям. Сказала, что ей нужно во всём разобраться. А я… я просто хотел, чтобы ты знал. И ещё хотел сказать, что я действительно сожалею. Я предал тебя, предал нашу дружбу. И пойму, если ты никогда не сможешь меня простить.
Я смотрел на человека, который когда-то был мне ближе брата. Сейчас он выглядел потерянным и несчастным.
— Я не знаю, смогу ли когда-нибудь простить тебя, Денис, — сказал я, глядя ему прямо в глаза. — И честно? Не уверен, что хочу.
Он сгорбился ещё сильнее.
— Понимаю. Я бы на твоём месте меня вообще на порог не пустил.
Я молчал, вертя в руках чашку. Внутри боролись противоречивые чувства — часть меня хотела выгнать его пинками и никогда больше не видеть, другая… другая помнила все двадцать лет нашей дружбы.
— Знаешь, что самое паршивое? — наконец произнёс я. — Я скучаю по Марине. Несмотря на всё, что произошло. Часть меня всё ещё любит её, — признание далось мне тяжело, горло сдавило спазмом.
Денис поднял на меня взгляд, полный боли и вины.
— Она тоже скучает по тебе. Часто говорила об этом.
— Но недостаточно, чтобы не предать, — я горько усмехнулся. — Ни один из вас.
— Я не ищу оправданий, Серёга. Я облажался по полной. Я не заслуживаю ни твоего прощения, ни твоей дружбы.
Мы погрузились в тяжёлое молчание. За окном начался дождь, капли бились о стекло.
— Я ходил к психотерапевту последние два месяца, — наконец сказал я. — Знаешь, что она мне сказала? Что прощение — это не событие, а процесс. И что я не обязан прощать, чтобы двигаться дальше.
— И что ты решил?
— Я решил, что не хочу тратить остаток жизни на ненависть к вам, — я отставил чашку. — Это не значит, что я прощаю или забываю. Это значит, что я выбираю не позволять этому разрушать меня дальше.
— Это… больше, чем я мог надеяться, — тихо сказал Денис.
Я встал и подошёл к окну. Дождь усилился.
— В прошлом месяце я начал встречаться с Анной. Она работает в моём отделе. Она… она делает меня счастливее, чем я был последние годы с Мариной, — я обернулся. — Я не хочу тащить в эти отношения багаж прошлого. Поэтому я пытаюсь отпустить.
Денис кивнул, не поднимая глаз. Его руки, обхватившие чашку, дрожали.
— Но это не значит, что всё будет как прежде, — продолжил я. — Ты предал моё доверие. Это не то, что можно просто стереть.
— Я понимаю, — кивнул он. — Абсолютно понимаю.
— Мы не будем друзьями, Денис. Не в ближайшее время. Может, никогда, — я снова сел за стол. — Но я готов перестать быть врагами. Это лучшее, что я могу предложить.
Его глаза наполнились слезами, и он быстро отвёл взгляд.
— Это… это больше, чем я заслуживаю.
Мы просидели ещё час, разговаривая о работе, о мелочах. Ни слова о Марине. Когда он уходил, мы не обнялись, только неловко пожали руки. В его глазах была благодарность — за то, что я не послал его к чёрту, — и глубокая, непреходящая вина. В моих, наверное, смесь горечи и смирения.
В этот момент я понял, что начинаю медленно отпускать боль. Не потому, что простил их. А потому, что наконец осознал — моя жизнь не закончилась с их предательством.
Я больше не был жертвой их решений. Я был человеком, заново строящим свою жизнь из осколков разбитого доверия. И, возможно, новая мозаика окажется прекраснее прежней.
А что касается Дениса и Марины… По-настоящему они наказали себя сами, разрушив не только мои, но и свои иллюзии о себе. Жить с этим им придётся до конца жизни.