«О.У.»: почему этот шифр в личном деле оказался роковым для советских военачальников
В 1937 году в документах Красной Армии появилась ominous аббревиатура — «О.У.». Для работников НКВД эти две буквы стали сигналом к аресту, для командующих — приговором, не требующим объяснений. Так действовал «шифр Фельдмана» — одна из самых страшных бюрократических находок времени Большого террора.
Причины репрессий
Как отмечает историк Александр Вдовин, репрессии 1930-х годов стали результатом идеологического противостояния после смерти Ленина. Сталинисты, верившие в возможность построения социализма в рамках одной страны, противостояли троцкистам, ожидавшим мировой революции.
Кульминацией этого противостояния стали 1937-1938 годы, когда волна арестов охватила командный состав РККА. Молотов в беседах с Чуевым позже оправдывал чистку: «Остатки врагов могли объединиться перед лицом фашистской агрессии». По его словам, именно репрессии предотвратили возникновение «пятой колонны» во время войны.
Появление «О.У.»
Как утверждает Владимир Карпов, автор книги «Генералиссимус», аббревиатура «О.У.» («Особый учет») на документах военачальников была введена Борисом Мироновичем Фельдманом. Карпов полагает, что именно Фельдман, будучи начальником Управления по учету командного состава РККА, составил директивную инструкцию о так называемом «особом учете». В качестве основного доказательства своих слов Карпов ссылается на секретный доклад управления кадрами Министерства обороны СССР «О нарушениях законности по отношению к командному, политическому и начальствующему составу в период культа личности Сталина», датированный апрелем 1964 года.
Запретное мясо у мусульман и иудеев: что на самом деле не так со свининой
Среди документов, приложенных к докладу, имеется служебная записка Фельдмана от 14 января 1937 года на имя заместителя народного комиссара обороны СССР Якова Гамарника, который, кстати, покончил с собой, не дожидаясь ареста по «делу Тухачевского». Фельдман уведомлял Гамарника о том, что «наиболее приемлемым вариантом» для шифра он считает определенную нумерацию приказов об увольнении военачальников. После присвоения номера приказа Борис Миронович предлагал добавлять две буквы «О.У.». По мнению Фельдмана, это был весьма удобный способ, так как документы в таком случае ничем бы не отличались от обычных.
Масштабы «чистки» в РККА
Согласно мнению Бориса Фельдмана, как пишет в своей книге «Крещение огнем» Иван Сажин, уволенные под таким шифром командиры должны были ставиться на особый учет, чтобы «не приписывать их к войсковым частям, не зачислять в переменный состав территориальных частей, не призывать в РККА по отдельным заданиям и нарядам и не направлять в войска в начальный период войны». Для сотрудников НКВД буквы «О.У.», написанные через дробь после номера приказа (например, «Приказ No 030/ОУ»), являлись условным сигналом к действию, чаще всего аресту уволенного из рядов Красной армии сразу после его возвращения к месту жительства.
Владимир Мильбах, составитель издания «Политические репрессии командно-начальствующего состава 1937-1938 годы», обращает внимание на то, что, по различным данным, жертвами «чистки» в РККА стали от 408 до 70 тысяч человек. Дело в том, что историки до сих пор не могут прийти к единому мнению о том, что именно следует считать политическими репрессиями. Тем не менее, как утверждает Мильбах, большинство представителей командного состава, в приказах об увольнении которых фигурировала сокращенная форма «О.У.», впоследствии действительно подверглись арестам.
