Наш человек в Фивах

В ту пору в Греции заправляли две силы. Во-первых, так сказать, демократы, которые традиционно группировались вокруг Афин. Во-вторых, олигархия, которую поддерживала Спарта. Конкуренция между двумя системами геополитического грабежа началась в тот самый момент, когда они совместными усилиями наваляли люлей Персидской империи. Афинские демократы защищали «народ», но постоянно выходило, что лучшая демократия — в Афинах, ну и все сливки ей. Спарта делала ставку на духовность, аристократию и всё такое, но почему-то норовила пограбить своих же сторонников.

Выяснение отношений между двумя местными сверхдержавами закончилось победой Спарты. Но был нюанс. Где же взять деньги на противостояние? Ну, конечно, попросить у битых персов. Персы смекнули, что сейчас они руками одних врагов раздавят других, и поделились. Так что Афины удалось прижать, но Спарта оказалась на крючке у персов, а те начали опять влезать в греческую политику.
Тут-то в Фивах и решили, что ветер переменился, и пора построить в центре Эллады собственную гегемонию с игрой в кости и гетерами.

Афины что-то внятное противопоставить не могли, поэтому их бывшие сателлиты стали добровольно-принудительным образом переходить на сторону Фив. Сколотив банду, состоявшую из местных бойцов, наёмников и прочих головорезов, Фивы начали наезжать на Спарту. Кстати, Фивы тоже были «типа демократией», но настолько суверенной, что афиняне плевались, а спартанцы поражались наглости: практически тирания, а строят из себя чёрти что. Во главе фиванцев и встал Эпаминонд.

Для начала Эпаминонд проявил свои военные таланты в битве при Левктрах. Фиванцев было в два раза меньше, чем спартанцев: те наскребли аж 12 тысяч человек. Серьёзный расклад по тем временам. Зато кавалерии у Фив было раза в три больше, под три тысячи. В IV веке до нашей эры это давало серьёзное преимущество. Можно было атаковать штаб и выкашивать командующих. Но что делать с пехотой?

А вот что. Вместо обычного построения Эпаминонд усилил один из флангов фаланги за счёт второго. До того стандартная фаланга строилась равномерно по фронту и в глубину — и пёрла на точно такую же вражескую. В подобной молотилке граждане полиса, больше практиковавшиеся в мордобое, обычно побеждали своих менее тренированных противников. Но только, если фаланги были равны по численности.

Изобретательность Эпаминонда привела к прорыву спартанской фаланги и окружению. Фиванская конница порвала всех, спартанские командиры разбежались. Отныне сей трюк входит в репертуар всех великих полководцев древности.

После этого Эпаминонд разыгрывает тур в «Цивилизацию» — он ставит полис между Маголополисом и горой Ифоми. Ну, не полис, так, укрепление городского типа, в которое, как сельди в бочку, набиваются его бойцы, наёмники, местные жители и прочий сброд. Задача перед ними стояла простая — грабить Спарту. Помогало реализации плана то, что своё «укрепление городского типа» Эпаминонд разместил в Мессении, местности, где у спартанцев водились илоты, коллективные рабы полиса Спарта.

Илоты спартанцев очень любили. Местные историки так и писали, мол, любят илоты спартанцев, но только мёртвых. Спартанцы воевали с илотами три раза, и это, не считая всяческих регулярных акций типа «вырежи деревню илотов в педагогических целях».

И тут Эпаминонд взял, да и освободил илотов от рабства. Спарта была разгромлена по всем направлениям. Тут и военный кризис — она же потеряла свою самую большую армию, а союзники Спарты после её поражения разбежались. Экономический — персидские кредиты закончились, илоты и фиванцы разграбили оставшееся — даже овцу попастись не выведешь. Ну, и политический — мало того, что союзников растеряли, так ещё Эпаминонд революцию устроил и рабов освободил.

Афиняне, конечно, удивлялись: «А что, так можно было?» — но на них уже никто внимания не обращал. А дальше Эпаминонд начал набегать на всех подряд и окончательно затроллил экс-гегемонов. Создал союзную казну, как у Афин; начал переманивать их бывших союзников; прихватил остров Эвбею, на который афиняне вечно зарились; в очередной раз прописал люлей Спарте — короче, жизнь вёл весёлую.

Правда, после очередного сражения он умер, но его подвиги уже активно конспектировал Филипп Македонский, почтенный батюшка небезызвестного Александра Великого. Так что солоночку удалось передать по назначению.

Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.

Комментарии 0
Оцените статью
WARHEAD.SU
Добавить комментарий