Неизбежный процесс
Треды собирали сотни и тысячи комментариев. Рука диванных бойцов уставала кликать по клавиатуре и банить идейных врагов — «змагаров» и «маскалёў». Сгоревшие стулья и прочая мебель рисковали критически усугубить глобальное потепление.
А потом всё понемногу затихло. В последние пару лет я не без приятного удивления стал натыкаться на обсуждения, в которых некогда непримиримые враги обсуждали предмет былых флеймов и баттхёртов с благообразностью муми-троллей на пикнике.
Нет, в лесу не сдохло что-то большое. Просто с тех пор, как у одних рухнула искренне любимая империя, а другие получили-таки независимость и возможность рассказать о наболевшем, прошло время. Утихли страсти, потух былой радикализм.
Сквозь непримиримость проросли взаимопонимание и признание.
Это неизбежный и естественный процесс. Французы и немцы ещё на памяти старших поколений бешено ненавидели друг друга. Пепел Седана и Вердена стучал в сердца патриотов и националистов, вопрос «чей Эльзас?» наливал глаза гневом по обе стороны границы. Теперь такие чувства стали фричеством даже в среде ультраправых Германии и Франции.
Евгений Башин-РазумовскийЭксперт по историческим вопросам
О чём вообще спор? Битва под Оршей — это сражение (одно из многих) в рамках противостояния двух великих княжеств — Московского и Литовского. Экспансия Литвы началась ещё в XIII веке, а в XIV и XV достигла немалого размаха — это было крупное государство, контролировавшее обширные пространства бывшей Древней Руси. К 1460-м годам Литва доросла, где лаской где силой, до таких размеров, что её восточные границы шли между Ржевом и Вязьмой. Однако по результатам серии войн уже Московская Русь существенно расширилась на запад. Одним из этапов борьбы была война, продлившаяся с 1512 по 1522 год. Её главным полевым сражением была как раз битва под Оршей в 1514 году, где армия князя Острожского, включавшая литовские и польские войска, разгромила русское войско воевод Булгакова-Голицы и Челяднина. Это было довольно крупное сражение своей эпохи, с обеих сторон сражалось по 12-15 тысяч воинов, и для Московского княжества неудача была болезненной. Но войну в итоге выиграли русские, поскольку они оказались искуснее в осадах и за время кампаний смогли взять и удержать Смоленск и Рославль. В 1522 году стороны убрали сабли в ножны. Литве досталась слава, Руси достался Смоленск.
Глава социал-демократической партии Германии Мартин Шульц на военном кладбище в Вердене
То же происходит и с историческими спорами и обидами Восточной Европы. Если не будет новых острых конфликтов, «замирение» по образцу западных соседей станет окончательным.
Кому за это нужно сказать отдельное спасибо?
Впрочем, дело не только во времени. Значительную роль в превращении здравого взгляда на Оршанскую битву из удела малозаметных массовому читателю академических кругов в мейнстрим сыграло появление работы «Битва под Оршей 8 сентября 1514 года: к 500-летию сражения» петербуржского историка Алексея Лобина.
Очень подробный, внимательный и корректный ко всем сторонам разбор сражения со ссылочным аппаратом в 499 источников не мог не вызвать полемики. Но по сравнению с бытовавшими ранее текстами фолк-историков, в которых запах сгоревших стульев и желание покрепче обхамить «врагов» перекрывали всю и всяческую адекватность, это был важный и фундаментальный прорыв. После выхода его книги говорить о «80-тысячной московитской орде» или о «малозначимой стычке, преувеличенной русофобами» стало просто неприличным.
(Наиболее заметным критиком работы Алексея Лобина с белорусской стороны стал минский историк Алесь Казаков, поставивший под сомнение ряд тезисов российского коллеги, однако в целом стоящий на примерно тех же позициях. Он же опубликовал в наиболее заметных белорусских медиа ряд статей, опровергающих самые «дивные» фолк-исторические мифы о битве: как белорусские, так и российские.
О самой битве, её значении и подробностях говорить лишний раз и пересказывать выводы мэтров особого смысла нет: лучше обратиться к их собственным текстам. А также ознакомиться с замечательным разбором Алексеем Козленко ренессансного полотна «Битва под Оршей».
Я же хочу подчеркнуть несколько важных, на мой взгляд, моментов о том, как выглядит это сражение из 2020 года.
Имеет ли Оршанская битва отношение к белорусской истории и белорусам?
А имеет ли Куликовская битва отношение к русской истории и современным русским?
Применительно к белорусской истории в России до сих пор популярна концепция историка XIX века Михаила Кояловича. Она гласит, что Великое княжество Литовское, а затем Речь Посполитая, были для белорусского (или западнорусского) населения гадкими захватчиками и угнетателями.
Иноземцами и иноверцами, которые составили все правящие сословия и гнусно обижали исконно русских жителей земель Белой Руси.
А эти жители во все века от Миндовга до разделов Речи Посполитой только и делали, что страдали, пахали и мечтали об освободителях с востока. Потому вся история ВКЛ — это не про белорусов, а про их обидчиков-завоевателей, польско-литовскую шляхту с магнатами.
Для XIX века, на фоне не менее дивных идей соперников вроде «угро-финских московитов» пана Духинского, эта концепция была неплоха. Ещё она поразительным образом совпадала с политикой имперского центра и подкрепляла её идеологически.
Вот только современный взгляд на те времена сильно отличается от идей наивных романтиков.
Великое княжество Литовское в XIII-XV веках
Сейчас идеи Кояловича выглядят таким же натягиванием совы на глобус, как концепция его «антагониста»: фолк-историка Ермаловича, у которого вся история Литвы и ВКЛ начиная с Миндовга принадлежит сугубо белорусам, а современные литовцы оказываются «коварными жмудинскими фальсификаторами».
Всё дело в том, что в начале XVI века наций в современном понимании не существовало и даже не планировалось. Государства представляли собой сферы влияния военных корпораций землевладельцев, где этничность на фоне родовитости и лояльности сюзерену была делом глубоко несущественным. Ещё меньше значило, на каком языке разговаривает податное население.
Конфликт Москвы и Вильны был конфликтом таких корпораций. И если ещё во времена Витовта значительная часть литовского войска была литовской в современном смысле, то к временам Орши вес «русской шляхты» будущих белорусских земель значительно вырос. Даже главнокомандующий Константин Острожский был, скорее всего, отпрыском одной из ветвей Рюриковичей — не имея в венах почти что ни капли литовской крови. И чем дальше, тем большее значение в элитах ВКЛ будет играть шляхта белорусских земель.
Константин Острожский
Если мы считаем Куликово поле — победу служилой корпорации во главе с московской ветвью Рюриковичей — событием русской истории и предметом гордости русского народа, то отказывать ровно в том же белорусам по меньшей мере странно.
Является ли поражение при Орше обидным с русской точки зрения?
Если принять гордую позу и считать белорусов, поляков и литовцев «жалкими, ничтожными людишками, которым бивать нас не положено» — наверное, да. А если серьёзно, то ничуть.
В истории любой, сколь угодно могучей империи были не только славные победы, но и страшные поражения. Блистательное французское рыцарство потерпело жутчайший разгром при Азенкуре. Спустя век их потомков, конных жандармов короля Франциска, лучшую тяжёлую конницу XVI века, беспощадно вырежут ландскнехты при Павии.
Незадолго до того те же французские жандармы и швейцарские пехотинцы мимоходом размели при Семинаре родельерос и хинетов прославленного испанского генерал Гонсало де Кордовы. Именно это поражение надоумило будущего El Gran Capitán создать непобедимые испанские терции — которых спустя сотню лет, в свою очередь, настигла беспощадная судьба при Рокруа.
«Простите, сир, но это — испанская пехота».
Война, особенно начиная с XVI века, — это постоянная гонка инноваций. В XV веке войска Литвы и Москвы отличались не слишком сильно — однако создание Иваном III системы поместной конницы дало Москве огромное преимущество. Многочисленные, надёжно мобилизуемые и хорошо управляемые массы кавалерии позволили ей начать «православную реконкисту», объявив о претензиях на всё наследство древних Рюриковичей и Византийской империи впридачу.
Поместная конница, гравюра XVI века
Эффективность конных «легионов Третьего Рима» была с размахом продемонстрирована при Ведроши — первом и жутком разгроме войска Великого княжества Литовского и лично гетмана Острожского.
Затем её подкрепило создание мощного парка осадной артиллерии от лучших мастеров Италии, отряды пищальников с ручным огнестрельным оружием. Это позволило не только побеждать в поле, но и брать сильнейшие крепости уровня Смоленска.
Антон ЖелезнякЭксперт по техническим и инженерным вопросам
Русская Чугуниевая долина — пушечные избы — сыграла огромную роль в успехах Москвы. Где артиллерия, там и взятые крепости.
Вернувшись из плена, Острожский понял, что обычными средствами противостоять этому «паровому катку» уже не удастся. В условиях острой нехватки людей и денег он умудрился собрать войско, которое ответило массе московской конницы своими, тщательно подобранными инновациями: панцирной пехотой и конницей, полевой артиллерией и массами стрелков.
Его расчёт сработал. Гетман поставил московское войско в такие условия, что даже отчаянная доблесть — описанная в литовских хрониках — не смогла переломить ход сражения. Конница обратилась в бегство, как ей и полагалось, только когда после многочасового боя все силы были исчерпаны.
Евгений Башин-РазумовскийЭксперт по историческим вопросам
У воевод был конфликт из-за командования, отчего в самый нужный момент взаимодействие между разными частями русского войска полетело к чёрту. Оба, кстати, попали в плен и ответили за свои ошибки по полной программе: воевод держали на чужбине очень долго, один успел состариться, другой умереть.
Именно после Орши русско-белорусская этнокультурная граница сформировалась в современной конфигурации.
Оршанская битва, картина неизвестного художника
Однако системных реформ в области назревающей централизации — пусть и не такой грубой, как в Москве, — так и не произошло. И на долгой дистанции польско-литовское государство проиграло жёсткому и методичному восточному соседу, невзирая на победы в отдельных сражениях и даже войнах.
Ибо «порядок бьёт класс», и в эпоху абсолютистских бюрократий с регулярной пехотой продолжать играть в шляхетскую республику и рыцарственную гусарию было крайне недальновидно.
В свете этого русскому обижаться на белорусов и литовцев с поляками за поражение при Орше ещё более странно, чем французу на немцев за Павию, а испанцу на французов за Рокруа. А белорусам — на русских за уже упомянутую Ведрошь. Предков жаль, но они сражались честно и храбро, военная фортуна переменчива, а противник тогда оказался сильнее, хитрее и удачливее.
C’est la vie!
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.